Полуночное солнце

Это могло бы свести меня с ума или даже заставить нарушить моё решение изменить будущее, если бы не одно обстоятельство: временами она внимательно смотрела на меня, как это было прежде. Сам я не мог поймать её на этом, поскольку не позволял себе открыто взглянуть на неё, но Элис всегда предупреждала нас, когда Белла собиралась посмотреть в нашу сторону. Остальные мои родственники были по-прежнему настороже, зная, какими компрометирующими сведениями владела девушка.

Она то и дело взглядывала на меня издали, и это немного облегчало мои муки. Я не должен был радоваться, но правда в том, что мне действительно становилось лучше, хотя я и понятия не имел, что означали её взгляды. Мне кажется, я догадывался: она наверняка пыталась разобраться, что я за выродок такой.

— Через минуту Белла посмотрит на Эдварда. Примите нормальный вид, — сказала Элис как-то в один из вторников марта. Мы тут же задвигались, меняя позу, как это обычно делают люди — они всё время шевелятся. Для нам подобных характерна абсолютная неподвижность.

Элис вздохнула: "Мне бы хотелось..."

— Даже не думай, Элис, — тихо, но решительно отрезал я. — Этого никогда не будет.

Она надула губки. Ей нетерпелось, наконец, подружиться с Беллой. Не могу сказать, как это может быть, но она уже скучала по девушке, с которой даже не была знакома.

"Вынуждена признать, ты держишься лучше, чем я ожидала. Тебе удалось перевернуть будущее с ног на голову. Я толком ничего не могу увидеть. Надеюсь, ты счастлив".

— Значит, мои усилия не пропали даром.

Она деликатно фыркнула.

Я постарался заглушить её ментальный голос — что-то не было настроения разговаривать. Нервы были натянуты слишком туго. Показывать это кому-либо из них, я, однако, не собирался. Один лишь Джаспер знал, как я измотан, ощущая исходящее от меня напряжение. Джаспер обладал уникальной способностью как улавливать, так и влиять на настроения других, хотя и не мог постичь причин, вызывающих те или иные состояния души. А поскольку я в последнее время всегда был не в духе, то он махнул на меня рукой.

Сегодня будет особенно тяжёлый день. Хуже, чем вчера. Всё шло обычным порядком: каждый новый день был тяжелее предыдущего.

Майк Ньютон, отвратительный мальчишка, до соперничества с которым я не мог позволить себе унизиться, собирался пригласить Беллу на свидание.

Весенние танцы, на которые девушки приглашали парней, были не за горами, и Майк питал радужную надежду, что Белла пригласит его. То, что она до сих пор этого ещё не сделала, ранило его самолюбие. Теперь он попал в крайне неловкое положение: его только что пригласила Джессика Стенли. Он тянул с согласием, всё надеясь, что Белла выберет его своим партнёром, тем самым подтвердив его превосходство над другими соперниками. И отказывать Джессике он тоже не спешил, боясь оказаться вообще не у дел. Стыдно и недостойно меня, но, признаюсь, как я наслаждался его трудным положением!

Джессика, обиженная тем, что он тянет резину и догадывающаяся о причине, готова была метать громы и молнии в ни о чём не подозревающую Беллу. Опять, как раньше, я порывался стать между Беллой и злыми мыслями Джессики. Теперь я лучше понимал природу этого порыва, но в тем большее отчаяние приходил из-за того, что ничего не могу поделать.

Подумать только, до чего дошло! Я скрупулёзно вникал в мыльные оперы старшей школы — занятие, которое прежде от души презирал.

Майк шёл вместе с Беллой на биологию и пытался справиться со своими страхами. Я сидел, ждал их прихода и прислушивался к его терзаниям. Да он слабак! Он нарочно ждал этих танцев, боясь открыть девушке свои чувства прежде, чем она сама выкажет ему своё предпочтение. Он боялся получить отказ, поэтому надеялся, что она первой сделает шаг навстречу.

Трус.

Он, как всегда, присел у нашего стола, фамильярно развалясь, а я с удовольствием представил себе, как его тело врезается в противоположную стену. Треск, с которым бы сломались все его косточки, звучал бы музыкой в моих ушах.

— Ты знаешь, — сказал он девушке, уставившись в пол, — Джессика пригласила меня на весенние танцы.

— Это же здорово! — немедленно и с энтузиазмом отозвалась Белла. — Вы с Джессикой классно повеселитесь!

Я чуть не расхохотался, видя эффект, произведённый её словами на бедного Майка, но удержался. Он-то рассчитывал на то, что она огорчится.

Он лихорадочно искал в своей голове правильный ответ.

— Ну, да... — протянул он, сникнув. Потом воспрял духом: — Я сказал ей, что подумаю.

— Да что тут думать? — Её голос звучал явно неодобрительно, но в нём слышалась также и нотка облегчения.

Что бы это значило? Какая мысль принесла ей облегчение? Мои кулаки вдруг сжались в приступе непонятной ярости.

Майк облегчения не услышал. К его лицу прилила кровь — при той ярости, что я ощущал сейчас, это выглядело ой как завлекательно! — и он снова уставился в пол. Наконец, он выдавил: