Полуночное солнце

Как только Белла оказывалась вне моего поля зрения, я прижимался к прохладному стволу огромного земляничного дерева и перелетал от сознания к сознанию, стараясь не упускать её из виду, всегда радуясь, когда удавалось смотреть на неё глазами Анджелы Вебер. Мне бы хотелось каким-то образом отблагодарить Анджелу просто за то, что она такой хороший человек. Мне становилось легче на душе при мысли о том, что у Беллы есть хотя бы одна верная и искренняя подруга.

С какого бы ракурса я ни наблюдал лицо Беллы, от меня не могло укрыться, что она опять чем-то опечалена. Это приводило меня в недоумение — я думал, что сияющего солнца будет достаточно, чтобы обеспечить Белле весёлое и приподнятое настроение. На большой перемене, во время ланча, я видел, как она то и дело поглядывает в сторону пустого стола Калленов. Я затрепетал от радостной надежды: может быть, она тоже тосковала по мне?

Она собиралась выйти в город с другими девушками, и я тут же начал соображать, как бы мне организовать слежку. Но прогулка была отложена, когда Майк пригласил Джессику на свидание, которое он первоначально задумывал для Беллы.

Поэтому я прямиком отправился к дому Свонов, мимоходом лоцируя окрестный лес — не бродит ли там кто-нибудь опасный. Я знал, что Джаспер попросил своего бывшего брата по клану избегать города — ссылаясь на мое умопомешательство в качестве и объяснения, и предупреждения — но рисковать я не мог. Питер и Шарлотта не намеревались входить в конфликт с моей семьёй, но намерения — штука изменчивая...

Ну хорошо, я перестраховывался. Знаю.

Прошёл целый нескончаемый час. Наконец, будто сжалившись над моими страданиями, будто зная, что я наблюдаю за ней, Белла вышла из дома во двор. В руках она несла книгу, а под мышкой было зажато одеяло.

Я тихонько вскарабкался повыше на ближайшее дерево, с которого был виден двор.

Она расстелила одеяло на влажной траве, легла на живот и стала пролистывать свою потрёпанную книгу, словно пытаясь найти в ней то место, на котором остановилась. Я читал через её плечо.

Ах, и здесь классика. Белла была поклонницей Остен.

Она читала быстро, скрещивая и перекрещивая поднятые вверх лодыжки. Я любовался игрой солнечного света и ветра в её волосах. И вдруг она застыла, пальцы замерли на странице. Книга была открыта на третьей главе. Белла резко схватила и перевернула сразу целую стопку страниц.

Оказывается, книга была собранием романов. Белла начала читать следующий. Я бросил взгляд на титульную страницу — "Мэнсфилд Парк". Странно, почему она так резко перескочила с одного романа на другой...

Не прошло и нескольких минут, как она сердито захлопнула книгу. Хмуро сдвинув брови, она отложила томик в сторону и перевернулась на спину. Глубоко вздохнула, как бы пытаясь успокоиться, поддёрнула рукава и закрыла глаза. Я помнил содержание романа, но никак не мог взять в толк, что в нём могло так её расстроить. Ещё одна загадка. Ничего не поделаешь, остаётся только вздохнуть...

Она лежала очень тихо, пошевельнувшись только один раз — чтобы смахнуть волосы с лица. Они сверкающим каштановым потоком растеклись вокруг её головы. И больше Белла не двигалась.

Её дыхание замедлилось. А через несколько долгих минут губы её затрепетали. Она что-то бормотала во сне.

Сопротивляться любопытству было невозможно. Я до предела напряг слух, заодно улавливая и голоса из домов поблизости:

"Две столовых ложки муки ... одна чашка молока..."

"Ну, давай! Забрось его в кольцо! Да давай же!"

"Красный или синий ... или, может, надеть что-то попроще..."

Убедившись, что рядом никого нет, я спрыгнул на землю, мягко приземлившись на носки. Я поступал неправильно, непродуманно и крайне рискованно. С каким высокомерием я когда-то осуждал Эмметта за его легкомыслие, а Джаспера —за недостаток дисциплины! Теперь же я сам сознательно попирал все правила с такой дикой несдержанностью, на фоне которой бледнели все промахи моих братьев. И это я, который всегда подавал другим пример ответственного поведения!..

Я вздохнул и, не взирая на укоры совести, крадучись двинулся к Белле через залитую солнечным светом лужайку.

Я старался забыть о том, как выгляжу в ярком свете солнца. Моя кожа была каменной, холодной и нечеловеческой, в тени это ещё как-то удавалось скрыть; но на солнце я вообще не хотел бы видеть себя рядом с Беллой. Различия между нами и так были непреодолимы; осознание этого было моей постоянной болью, а стоило только вообразить ещё и эту картину, как боль становилась невыносимой.

Однако когда я подошёл к Белле ближе, игнорировать радужные отблески на её коже стало невозможно. Мои челюсти свело при этом зрелище. Можно ли быть бóльшим уродом, чем я? Представляю, какой ужас объял бы её, если бы она открыла глаза прямо сейчас…

Я отступил, но тут она снова забормотала, и я остановился.

— Ммм... Ммм…

Ничего непонятно. Хорошо, я рискну подождать.