Полуночные поцелуи

Она задыхается от смеха, прежде чем звук превращается в короткий вскрик, когда я хватаю ее за приподнятую ногу и отталкиваю ее как можно дальше назад, ее пальцы задевают спинку кровати, когда я погружаюсь в нее с такой острой точностью, клянусь, я чувствую, как бьется ее сердце. Узел скручивается внизу моего позвоночника, это предупреждение. Или, может быть, это не предупреждение. Может быть, это ее ногти впиваются в мою кожу, желая разорвать ее на части так же, как я разрываю ее на части. В любом случае, я тщательно замечаю другие явные признаки моего неминуемого оргазма, и я знаю, что не могу продолжать в том же духе, если хочу, чтобы это длилось вечно, чтобы это был момент бесконечности, на который мы с ней могли бы с нежностью оглядываться. Я хочу произвести на нее умопомрачительное впечатление, чтобы однажды, когда она выйдет замуж и в десятитысячный раз займется одним и тем же скучным сексом со своей второй половинкой, она смогла вспомнить сегодняшний вечер и пожалеть, что это не я — тот безымянный незнакомец с вечеринки, который дал ей прикурить, чтобы она запомнила, что трахал ее.

Итак, я вырываюсь, и она собирается протестовать, пока я не помогаю ей встать и не прижимаю к каркасу кровати. Обнимая ее за талию, я провожу ладонью по ее задорной заднице болельщицы. Блять. Я хватаю свой член и просовываю его, и она толкается в ответ.

— Черт возьми, да, — стонет она, откидываясь еще больше. Я кусаю губы, и мои глаза снова закатываются.

Господи, ее реакция. Мне нужно держать эту девушку на виду. Сделать с ней нечто большее, чем трах на одну ночь.

— Хватайся за изголовье кровати, — выдавливаю я. Она оглядывается и моргает остекленевшими глазами. Когда она не выполняет мой приказ, я обхватываю рукой ее шею и откидываю ее голову назад, прижимаясь губами к ее уху, тщательно подчеркивая свои слова.

— Будь хорошей девочкой и хватайся, — я кусаю ее за шею сбоку, — за, — я дразню ее своим членом, — блять, — я крепче сжимаю ее горло, — изголовье кровати.

Теперь ее глаза закатываются. Она издает стон и подчиняется, хрипя от радости. Когда я снова провожу своим членом по ее заднице, она резко вдыхает и отодвигается назад.

— Серьезно? — выдыхает она. Но не похоже, чтобы она возражала против того, на что я непреднамеренно намекнул. Мое удивление проявляется в неуверенном смешке.

— Я просто любовался видом. А теперь раздвинь ноги и подставь мне свою идеальную попку, милая.

Я хватаю ее и наклоняюсь, чтобы снова погрузиться в тепло, которое она выставила для меня напоказ. Нет никакого сопротивления, и я не могу выразить словами, насколько это чертовски изысканно. Вид моего члена, исчезающего в ней, заставляет меня застонать, спираль предвкушения проходит ниже моего пупка. Я проверяю свои движения вот так, наслаждаясь тем, как мой член входит в нее и выходит из нее. Одна из моих рук лежит на ее щеках, и я сжимаю их, даже если на самом деле мне хочется хлопнуть по ним, чтобы увидеть там большой красный отпечаток ладони. И что самое лучшее во всем этом? Она не пассивна. Она так активна во всем этом, вращая бедрами при каждом толчке.

Я буквально не могу понять, насколько эта девушка реальна. Я приближаюсь к точке невозврата, поэтому я удерживаю ее неподвижно и наклоняюсь вперед, чтобы запечатлеть поцелуй на ее лопатке, обдавая холодным дыханием ее обнаженную кожу.

— Я собираюсь разорвать тебя на части, а ты будешь хорошей девочкой и примешь это, верно?

И она хорошая девочка. Лучшая из девушек. Потому что она знает, что действия стоят тысячи слов, и она пишет гребаную диссертацию. Она отдает мне свое тело, двигаясь вместе с моим. Я пытаюсь быть не просто быстрым, но и жестким, целенаправленно врываясь в нее. Трудно поддерживать такой точный темп не только потому, что она чувствует себя так чертовски хорошо, но и потому, что она тянется внутри, чтобы помочь контролировать силу моих толчков. Эти гладкие, пропитанные влагой стенки трепещут вокруг моего члена с каждым ее движением, пытаясь удержать меня, даже когда я отстраняюсь. Трение, которое это создает, невероятно. Даже тихие звуки, которые она издает, феноменальны. Особенно когда она заставляет себя тереть свой клитор, пытаясь достичь этого вместе со мной, все время что-то бессвязно бормоча.

Черт, я люблю женщину, которая берет на себя ответственность.

Я знаю, что она близко, когда она бормочет слова ободрения в изголовье кровати, и я отвечаю, затаив дыхание:

— Я знаю, детка. Я знаю. Просто кончи снова и позволь мне почувствовать это. Дай мне это услышать. — Потому это так. Я действительно знаю. Я испытываю точно то же самое, что и она, и я это знаю.

Когда я собираюсь закончить, я кладу свою руку поверх ее и помогаю сильнее надавить. Затем я погружаюсь снова и снова — неглубоко, грубо и настойчиво. Мое лицо пылает, мое сердце бешено колотится, пытаясь справиться с напряжением и энергией нашего траха. Если мы продержимся еще немного, я почти уверен, что кровать сломается или я упаду в обморок. И затем…