Полуночные поцелуи

Я ему ничего не должна. Я знаю это. Тем не менее, часть меня склонна смягчиться, чтобы отплатить за доброту, оказанную мне в прошлом. Кроме того, он так мило попросил и был полезен, что я чувствую себя должной вознаградить его. Я не уверена, является ли его доброта уловкой, но у меня нет умственных способностей к психоанализу. Итак, я сдаюсь.

— Хорошо, но ты будешь спать на диване.

* * *

Раздается стук в мою дверь. Я поджимаю губы, чтобы удержаться от стона.

— Да?

Металлическая ручка лязгает и поворачивается. Дверь в мою комнату со скрипом открывается. Парень-курильщик просовывает голову в образовавшуюся небольшую щель, мягкое сияние света в коридоре создает вокруг него ореол.

— Можно мне поспать здесь с тобой?

Скажи «псих» прямо сейчас. Я сажусь, чтобы как следует разглядеть его, не мигая.

— Серьезно?

Он кивает и расширяет дверной проем, надув губы. Не будь я так раздражена, то нашла бы это очаровательным. Он сжимает запасную подушку, которую я любезно дала ему.

— Рэйвен продолжает прыгать на меня, так что я не могу уснуть.

Словно в подтверждение, мой питомец мяукает и с важным видом входит в спальню. Она запрыгивает на кровать с непревзойденной грацией, ложась на мои ноги, укрытые пуховым одеялом, затем сворачивается калачиком, прижимаясь ко мне всем телом. Парень у двери смотрит на мою кошку с явной завистью.

Я сдерживаю ухмылку.

— Вот. Проблема решена. Рэйвен будет спать здесь. Спокойной ночи.

* * *

На этот раз тише, раздаются три быстрых стука в дверь.

— Ты не спишь? — Он не столько шепчет, сколько тихо кричит.

Я готова храпеть сквозь эту ложь, но видео, которое я смотрю на своем телефоне, громкое, и, пытаясь уменьшить громкость, я делаю обратное, выставляя себя напоказ.

Будь я проклята. Отправьте меня прямиком в ад.

— Нет, — неохотно протягиваю я.

Он снова засовывает голову в мою комнату, выражение его лица еще более жалкое, чем раньше.

— Могу я тебе чем-то помочь?

Пристально взглянув, он кивает. Если бы он не был таким сексуальным или не был таким хорошим любовником, клянусь, я бы прямо сейчас заставила его спать на улице.

— Диван действительно неудобный. Ты уверена, что я не могу спать рядом с тобой? Я имею в виду, у нас уже был секс, и я обещаю, типа, не трахать тебя. Я не страдаю сомнофилией.

На данный момент я готова максимально использовать кредитную карту моего отца и купить ему целую комнату кроватей, если это означает, что он перестанет доставать меня. Кроме того, я уверена, что из этого ничего не выйдет. Это просто сон.

— Хорошо. — Я уже стягиваю большую часть покрывала с его стороны, кутаясь в тяжелую ткань. Прикусив язык, я сдерживаю язвительный ответ о том, что меня это не беспокоит. Я не хочу перечеркивать хорошую карму, которую получаю за то, что я добрая. Мне это нужно.

— Спасибо.

Надеюсь, он снова станет капризным. Я не хочу слышать ни звука из этого хорошенького мальчишеского ротика.

* * *

— Ты спишь?

Мы лежим в постели всего три минуты, спиной друг к другу, от его тела исходит тепло, как от печи. На другой стороне кровати происходит движение. Я чувствую, как он нависает, глядя на меня. К моему большому разочарованию, я проснулась. Слишком бодрая. Мой разум блуждает между состоянием истощения и осознанностью. Несмотря на сухость, щиплющую мои глаза, они широко открыты. И эта истина в очередной раз преподносится ему против моей воли.

— Нет, — растягиваю я, моя усталость частично приглушена подушкой.

— Я тоже.

— А я-то думала, что разговариваю с призраком.

— Ты забавная. Немного злая, но забавная.

Злая? Потому что я не развлекаюсь болтовней и без энтузиазма приглашаю в свою постель случайных людей, с которыми познакомилась на вечеринке в колледже? Поворачиваясь к нему лицом, я сверкаю насмешливой улыбкой, мой тон смягчен.

— В самом деле? Я злая? Ты хочешь снова оказаться на диване?

А еще лучше: снаружи.

Он громко сглатывает.

— Могу я сделать ответный ход? Я хочу взять слова обратно.

Ему повезло, что я чувствую себя великодушной. Изнуренная происходящей пыткой, я притворяюсь, что думаю об этом, его глаза расширяются, пока я по-ханжески не вздыхаю и не смягчаюсь.

— Ладно. Но только в этот единственный раз.

Мы оба садимся. Приложив одну руку к груди, он поднимает другую в клятве.

— Я торжественно клянусь принять все меры предосторожности.

— Это то, что она сказала.

Парень-курильщик не стесняется возражать, каким бы незрелым ни было его опровержение.

— Ты уверена, что она это сказала? Она не кричала это?

Удивленная, я натягиваю искреннюю улыбку. В уголках его глаз тоже появляются морщинки, хотя губы остаются в ровной, торжественной линии. Его щеки подергиваются, безуспешно борясь с той же самой улыбкой, обнажая ямочки-полумесяцы на щеках.

Тридцать секунд спустя включается прикроватная лампа с его стороны, и мы разговариваем.