Полуночные признания

Опершись о дверной косяк, Зак молча наблюдал, как Клер Ла Туш начала быстро обходить больных, раздавая охлажденные напитки, поправляя простыни и время от времени прикладывая свою мягкую руку к жарким от лихорадки лбам. Самые тяжелые обязанности – смена постельного белья, обмывание изувеченных тел, опорожнение подкладного судна – выполняли два чернокожих и один молодой белокурый юноша с тонким лицом, опиравшийся на костыль. Но и работа мадемуазель Ла Туш была нелегкой. У Зака невольно сжалось сердце, когда он увидел, как Клер поднесла стакан к губам безрукого юноши, которому было не больше шестнадцати. Она улыбалась, а когда юноша что-то произнес, Ла Туш рассмеялась и ласково провела рукой по его щеке. Но когда она отвернулась от этого пациента, Зак заметил в ее глазах слезы и не мог не оценить ее самообладание. Возможно, девушка и стала помогать в больнице, приняв вызов, но не по этой причине она продолжает работать здесь уже год, терпеливо перенося все трудности, к которым больше привычны закаленные в боях мужчины.

У девушек Юга выработался свой характер, подумал Зак, наблюдая за ее действиями. Легкомысленные на первый взгляд, они имели сильную волю; их можно было бы сравнить с распустившейся глицинией, под лепестками которой прячется гранитный булыжник. И тут Зак вспомнил об Эммануэль де Бове. У нее был другой характер. Она не скрывала свою решимость и острый ум и даже не старалась выглядеть мягче.

– Впечатляющее представление, не так ли? – раздался рядом томный, благородный голос. Зак сразу отметил, что его обладатель вряд ли был жителем Юга или даже атлантического побережья. Это был британский английский, язык Итона, Оксфорда и Эскота.

– Прелестная забота, нежное обслуживание раненых национальных героев.

Повернувшись, Зак увидел худого, среднего роста мужчину лет тридцати. Его походка была столь же вкрадчивой, как и его голос.

– Должно быть, вы – доктор Ярдли, – догадался Зак.

– Похоже, янки решили провести расследование нашего маленького убийства? Верно? – Человек снял с головы широкополую шляпу и вытер ладонью потный лоб. У него были длинные прямые, обрамляющие худое лицо светлые волосы. Бледная кожа плотно облегала череп. Налитые кровью зеленовато-карие глаза, под которыми виднелись темные круги, внимательно изучали Зака. Было похоже, что прошедшей ночью мужчина почти не спал. – Мне нужен кофе, – со вздохом произнес Ярдли. – Утром мне требуется, по крайней мере, три чашечки, а я выпил еще только две.

– А ваши пациенты?

Доктор помолчал. Было видно, что он на какое-то мгновение сжал челюсти, но затем его лицо расплылось в улыбке.

– Я хорошо знаю нашу умелую мадам де Бове: она уже осмотрела всех больных. Из нее вышел бы отличный доктор… конечно, если бы она была мужчиной.

Они сели за литой чугунный стол и принялись пить кофе в тени раскидистых ветвей персидской сирени, которая возвышалась над окруженным кирпичной стеной двором больницы. Вокруг бродили цыплята, выискивая зерно на покрытых мхом булыжниках дорожек. На веревках под теплым ветром сохло белье.

– Мадам де Бове сообщила мне, что больница находится на грани закрытия, – произнес Зак. Аромат кофе с сахаром был приятен и согревал его ноздри. – Это так?

–. – Англичанин сделал глоток и скривился. – Слишком мало пациентов, способных платить за лечение. Сантер всегда был чересчур щедр – при его мастерстве и при том уходе, что получали пациенты. И Эммануэль ничем не лучше его.

– Похоже, он был хорошим человеком.

– О да… в какой-то мере. Но он также отличался раздражительностью, был нетерпим к мнению других и высокомерен.

– Кто-то мог желать его смерти?

Ярдли откинулся назад.

– Странно, я думал, вы не зададите этот вопрос, майор. Надменный и нетерпеливый человек просто обязан иметь множество врагов, верно?

Зак сделал медленный глоток.

– С кем-нибудь в последнее время он ссорился особенно сильно?

Англичанин широко улыбнулся:

– Я об этом ничего не знаю.

– Вы с ним ладили?

Чашка Ярдли с шумом опустилась на чуть тронутую ржавчиной поверхность стола. Наклонившись вперед, он поднял палец.

– Ну, нет. Вы не повесите этот случай на меня. Я провел прошедшую ночь с моим другом.

На губах Ярдли появилась улыбка – странная, словно нарисованная.

С улицы, которую было видно сквозь дугообразные ворота, доносились шум проезжающих повозок и пронзительные крики уличной торговки: «Свежие дыни! Свежие дыни!»

– Почему вы покинули Англию? – спросил Зак. На лице доктора застыло все то же выражение.

– Мне не нравился климат.

Зак кивнул на пышные кроны деревьев и лежащий под ними богатый перегной.

– Вас не устраивает это?

Англичанин рассмеялся – на сей раз искренне:

– Я вырос в Индии. Жара меня не смущает.

– Но довольно странно, что вы поступили здесь именно во французскую больницу.