Полуночные признания

– Она не обсуждала со мной личные дела. – Это была святая ложь, призванная скрыть постыдную правду. Эммануэль подставила лицо лучам заходящего солнца и двинулась дальше. Раковины скрипели под ее ногами. Здесь, у реки, ветер был холоднее.

– Конечно, вы не знаете, кто хотел смерти мисс Ла Туш? – произнес майор, стараясь не отстать.

– Нет.

– Когда прошлым вечером я разговаривал с ее семьей, мне говорили, что она девственница. Они либо не знали правды, либо стыдились ее говорить. Или очень боялись.

– Боялись? – Эммануэль резко повернулась к нему. – Вы считаете, что они могли убить Клер только по этой причине?

– Такое случается, когда молодая женщина может навлечь позор на всю семью – старинную, гордую и очень респектабельную. Похоже на то, что мисс Ла Туш была очень смелой в своей сексуальной жизни. Доктор, который делал вскрытие, считает, что она делала кое-что… Ну, оставим это. Скажу только, что в борделях мужчины дают за это дополнительную плату.

Поняв, что он имеет в виду, Эммануэль покраснела.

– Я не столь наивна, майор, и понимаю, о чем вы говорите.

В глубине его опасно-темных глаз что-то блеснуло.

– Для некоторых людей – к примеру, очень гордого отца или разъяренных братьев Клер – это может быть достаточным основанием для убийства.

– Нет. Только не Антуан, – торопливо произнесла Эммануэль и тут же пожалела о своей поспешности, заметив на лице майора интерес.

– Какими были ее отношения с Генри Сантером?

– Я не думаю, что у нее была связь с Генри. – Она энергично покачала головой.

– Почему вы так уверены?

– Боже! Он был совсем старик!

Майор бросил на нее косой взгляд, на его губах появилась холодная улыбка.

– Такие вещи случались.

– Генри – честный человек. Он никогда бы не соблазнил женщину, которая годится ему во внучки.

– Клер Ла Туш была очень красивой и молодой.

– Нет, – произнесла она снова. – Вы не понимаете. В жизни Генри была только одна женщина. Его жена. Может, она и умерла тринадцать лет назад, но он до конца оставался преданным ей. Кроме того… – Шум заставил ее поднять голову. Красный змей Доминика то нырял вниз под порывом ветра, то снова взмывал в синее небо. – Генри Клер даже не нравилась. Он был признателен ей за то, что она делала в больнице, но он… – она помолчала, подбирая слово, – не одобрял ее.

– Он догадывался, что она принимала настойку опия?

Эммануэль вскинула брови.

– Армейский доктор считает, что она принимала это средство регулярно. И не убеждайте меня в том, что вы не знали о ее увлечении. Уж вы-то должны были заметить соответствующие признаки.

– Она пользовалась опием больше, чем это разумно, но регулярно. Большинство людей не понимают, насколько эффективным может быть это средство. Я пыталась предостеречь ее, но она только смеялась.

– Вы знаете, где она доставала опий?

Эммануэль отрицательно покачала головой:

– До того как война нарушила сообщения, его можно было найти повсеместно. Но сейчас положение изменилось. – В тени одного из домиков, сделанных из сплавного леса, сидел мулат и плел стул из ивовых прутьев. Эммануэль остановилась, глядя, как ловко движутся его руки. – Но есть еще вероятность, что смерть Клер произошла из-за неосторожности? – медленно произнесла она. – Я имею в виду – она могла решить, что беременна, и принять слишком большую дозу масла пижмы?

– Это не случайность, – возразил майор. – Пижма содержалась в настойке опия. Флетчер делал обыск и нашел бутылку. К слову, Антуан всячески стремился ему помешать.

– В настойке опия? Это средство сладкое, но не настолько, чтобы заглушить горечь пижмы.

Майор покачал головой:

– Это была новая бутыль. Даже если Клер заметила странный привкус, она могла предположить, что настойка просто плохо изготовлена. Похоже на то, что она не подозревала, что кто-то хочет ее отравить.

Из груди Эммануэль вырвался странный возглас. Майор повернул ее к себе.

– Послушайте, – произнес он, с силой прижимая ее руки. – В этом городе происходит что-то страшное, и вы знаете намного больше, но скрываете. Разве вы не ощущаете, что и над вами нависла опасность? Вам это безразлично?

Лицо Зака было свирепым и жестким.

– Вы думаете, я не боюсь? – возразила Эммануэль. – У меня сын, который потерял отца всего три месяца назад.

– Тогда почему, черт побери, вы не говорите мне правду?

Они были так близко, что она чувствовала странную смесь страсти и ненависти. Ее влекло к этому человеку, и одновременно она боялась его. Сердце Эммануэль забилось сильно и быстро. По его внезапно обострившимся чертам она поняла, что и он испытывает подобные чувства. Майор опустил взгляд на ее губы…

– Месье, – прошептала она. – Мой сын… Его друг…

Зак поднял голову и, продолжая тяжело дышать, убрал руки с ее плеч. Эммануэль поспешно отпрянула, но майор не сделал попытки снова дотронуться до нее.

– Скольким еще придется умереть, пока вы не преодолеете свои предубеждения и не скажете, что происходит? – произнес он с внезапной холодностью.

Взявшись за кончики складок своего траурного платья, Эммануэль медленно покачала головой:

– Это не имеет ничего общего с убийствами.

Она услышала, как ее издали позвал Доминик: