Полуночные признания

Эммануэль лежала на спине. Поскольку летом пол был покрыт лишь плетеной соломой, она чувствовала плечами и спиной грубую подстилку. Послышались раскаты грома далеко, затем ближе, сильнее. Ветер зашелестел во дворе листвой и заставил скрипнуть петли стеклянных раздвижных дверей. Прошло уже несколько лет с тех пор, когда она наедине с мужчиной наслаждалась волнением в крови и чувствовала сердцебиение, скользя ладонью по его потной спине. Теперь в ней проснулось желание – столь сильное и неудержимое, что оно не могло ограничиться одним лишь любовным актом.

– Ты от меня, должно быть, обессилела, – мягко произнес Зак, поднимаясь на локте. – Тебе не больно? – Он начал целовать ее шею.

– Я не столь хрупкая, как кажусь. Зак посмотрел ей в глаза.

– Я знаю это.

В ярких вспышках надвигающейся бури он был очень красив. Смуглый, с резкими чертами лица, почти грубый во время их любовной игры, но вместе с тем и нежный. Этот человек одновременно и восхищал ее, и пугал. Даже если бы он и не подозревал ее в убийстве, он все равно внушал страх. Он был слишком чувственным, сильным, каким-то непостижимым. Связь с ним не могла ограничиться только телесным контактом, она подразумевала духовную близость, а это пугало ее.

Зак наклонил голову, его рот накрыл ее губы. Она снова растворилась в его поцелуе, их языки переплелись. Зак нежно гладил ее волосы.

– Я хочу тебя еще, – прошептал он. И тут Эммануэль с удивлением заметила, как он лукаво улыбнулся – почти как мальчик. – Эта солома так же сильно колет твою спину, как и мои колени?

Эммануэль сдавленно рассмеялась, и ее ладони скользнули к его узким обнаженным ягодицам.

– Да, кровать лучше. Но ты должен обещать снять свои ботинки и шпоры.

– Мои… – Зак поднялся на руках, и по удивлению, с которым он разглядывал брюки, все еще свисающие с ног, Эммануэль поняла, что о них он совершенно забыл. Повернувшись на бок, Зак оперся на локоть и внезапно весело рассмеялся. Вспышка молнии осветила его; казалось, он сиял бледно-голубым светом. Мышцы на груди выглядели сильными, а сухожилия на шее – крепкими. Эммануэль снова захлестнуло желание. Ей страстно захотелось повторить то, что они пережили. Чуть позже она поняла, что такие глубокие чувства породил в ней именно его смех – как и надежду, что он останется в ее жизни навсегда.

Ее комнату освещал фонарь-«молния» в резном деревянном футляре, который висел высоко и бросал оттуда темный мерцающий свет на бумажные светло-золотистые обои с розовыми полосами. Эммануэль внезапно остановилась и резко обернулась. Положив руку на бедро, она посмотрела на человека, который задержался у двери, небрежно перекинув через плечо мундир и ремень с саблей. Эммануэль подумала, что здесь, в ее личных апартаментах, заниматься любовью с Заком опаснее. Там, в столовой, где ими руководила безумная страсть, похожая на предгрозовой ветер, можно было убедить себя, что к нему она чувствует лишь физическое влечение – простое и не отягощенное чувствами, привязанностями и тайными желаниями. Но теперь…

– Ты передумала? – спросил Зак. Было видно, как он сжал челюсти. Хотя он надел брюки и рубашку, пуговицы не были застегнуты.

Протянув руку, Эммануэль взяла у него китель и повернулась, чтобы бросить его на стоящий около туалетного столика стул с круглой спинкой. Ей на секунду показалось странным присутствие в ее комнате ненавистной синей формы с двойным рядом медных пуговиц с орлами.

– Это тебе неприятно? – спросил Зак, подходя ближе. Их взгляды встретились через стекло зеркала. – Но совсем недавно такую форму носили и ваши солдаты.

– Однако прошло два года.

– Да. – Он развернул Эммануэль за плечо, чтобы посмотреть ей в глаза. – Тогда твой муж был еще жив.

Эммануэль стало горько от этих воспоминаний.

– Признайтесь мне, майор: вы говорите сейчас как начальник военной полиции генерала Батлера или мой любовник?

Зак уверенно скользил ладонями по ее спине, а затем притянул к себе за ягодицы.

– Твой любовник. – Он поцеловал ее. – Сейчас, – прошептал он. Его дыхание стало глубже и быстрее, и Эммануэль могла видеть, как под тонкой рубашкой вздымается его грудь. – На этот раз мы сделаем все правильно. – Он потянул за пояс, стягивающий ее пеньюар. – Сними это. Я хочу тебя видеть. Здесь, при свете.

Эммануэль отступила и с легкой улыбкой начала раздеваться.

– Я начинаю думать, что вы сластолюбец, месье, – сказала она, видя, с каким жадным выражением наблюдает он за ее движениями. Пеньюар упал к ее ногам.

Во взгляде его темных глаз сквозило неприкрытое желание, и от этого Эммануэль и сама начала загораться страстью.

– Тебе нравится это, не так ли?

Эммануэль сделала еще шаг назад и оказалась у самой кровати – большого ложа из красного дерева с искусно вырезанными столбиками, над которыми возвышалась тонкая сетка от москитов. Взобравшись по ступенькам, Эммануэль села на край высокого матраса и оперлась на руку. Она откинула голову, ее волосы упали на стеганое покрывало. Глядя на Зака, она слегка раздвинула ноги. Это была откровенно провокационная поза.