Полуночные тени (СИ)

— Беги, — выцедил вслед новый гость барона Ульфара. — Беги, а я здесь постерегу. Авось попустят боги, выведут щенка к его мерину.

Марти перевел дух. Ага, жди! Гнедого придется бросить, и все остальное тоже — лютню, деньги… а, будь ты проклят! Любимый тесак тоже там, в вещах, в одеяло увязан! С собой только потайные ножи… ну что же, собственная шкура всяко дороже имущества, даже самого ценного. Придется драпать, в чем есть.

Выскользнуть из сенника на крышу конюшни было самым трудным. Беглецу казалось: чужая ненависть там, внизу, притягивает его, путает мысли и движения. Чужая — и его собственная. Давние счеты, сводить которые не время и не место — а жаль! Так неожиданно разоблаченный «менестрель» зло сплюнул под ноги и тенью в тени побежал к лестнице на стену: та, по счастью, оказалась рядом, и пробираться через двор не пришлось. Прыгать со стены в ров — жутенькое, конечно, развлечение, но не смертельное. Особенно если ров запущен до такой степени, как у Ульфара. Короткой форы как раз хватило: выбравшись из воды, лазутчик увидел мелькание факелов на стене. Усмехнулся: ищите, покуда не лопнете! И побежал в лес — пока что не особо выбирая дорогу, лишь бы подальше от Ульфарова замка. Правда, для начала нужно найти ручей и вымыться, иначе его и без собак найдут, по несусветной вони. Игмарт брезгливо отряхнулся. Превратить ров в сточную канаву, может, и умно в стратегическом плане, но разводить под собственными окнами такой смрад… впрочем, ежели Ульфар согласен дышать нечистотами… тут Марти наткнулся на вожделенный родничок. Следующие полчаса он яростно отмывался, выполаскивал штаны, рубаху и сапоги, и думал: а может, барон Ренхавенский для того и не чистит ров, чтоб посмеиваться, представляя, как самые отчаянные его враги отплевываются, вылезая из этого оборонного недоразумения? А может, и не только представляя — кто знает, чем тешится его милость Ульфар на досуге?

"Менестрель" так и не узнал, была ли за ним погоня. Кого благодарить за свободу: собственную прыть и умение путать следы или Ульфарово попустительство? Расслабился уже в землях Лотаров. За то и поплатился: попался не погоне и даже не разъезду, а каким-то селянам, искавшим пропавшего мальца. Да мало что попался — сбежать не смог! Кому расскажи, позору не оберешься!

Впрочем, в тот день, по пути к замку Лотаров, неминуемое грядущее осмеяние меньше всего занимало мысли Марти. Доживи сначала! Тут уж — либо божья милость, либо могильная сырость: старый барон Лотарский знает его и в лицо, и по имени, и по месту службы. Навряд ли у героя осады Готтебри вдруг отшибет память настолько, что он не угадает в оборванном бродяге одного из своих разведчиков, тех, кого лично расспрашивал перед победным штурмом. Ох, расспрашивать барон умеет! И допрашивать, кстати говоря, — тоже… Ну и за кого ты нынче стоишь, барон Лотар? Все еще верен королю, или Вильгельма и тебя переманила, как многих?

Оказалось — верен. Так что вовсе не за красивые глаза Марти отдал селянской девчонке драгоценный амулет. За такую удачу не отдарить — навек удачи лишиться. И вот оно — в первую же ночь ей пригодился.

Что ж, думал невыспавшийся Марти, раз такой поворот, значит — судьба. Значит, ей нужнее. Откровенно говоря, королевскому псу было совсем неинтересно знать, какая такая нечисть завелась в Лотаровых лесах. Своих забот хватает, чего о чужих беспокоиться. Не о девчонке думать надо и даже не о молодом Лотаре, а о том, как быстрей в столицу добраться. В Оверте задерживаться не стоит: если Ульфар и его ночной гость все-таки послали погоню, у них вполне хватит ума и здесь его поискать.

Едва забрезжил рассвет, неудобный постоялец затребовал завтрак и еды, годящейся в дорогу — да поживей, бесы вас всех дери через три колена! Сонный трактирщик еще подумал: не иначе, Великий отец принял вчерашние молитвы слишком всерьез! Пусть в приличном заведении не место таким вот опасным типам, но уж лишние полчаса потерпели бы, чем носиться спозаранку как ошпаренным…

Впрочем, ни тени столь неприветливых мыслей достойный трактирщик не выпустил на радушную физиономию профессионального гостеприимца. Подогнал служанок, сам подсуетился — известное дело, пока постоялец готов раскошеливаться, он прав. И лишь проводив гостя, разрешил себе облегченно перевести дух и покачать головой: мол, надо же, и не чаял так легко отделаться. Отрадно видеть, что и среди ловцов удачи встречаются еще приличные люди.

Поддельный менестрель вполне представлял себе мысли трактирщика: не в первый раз. Обычно такое его забавляло; иногда, под настроение или по делу, он мог изобразить чванливого осла и затеять бучу; нынче же было все равно. Лишь зудело: скорей, нельзя задерживаться, опасно, опасно, опасно! Расплатился честь по чести, самолично заседлал подаренную бароном пегашку, выехал со двора, — и остановился в нерешительности. Обвел взглядом просторную, безлюдную по раннему времени площадь, — лишь в рыночных рядах начиналось уже утреннее оживление.