Полуночный Прилив (ЛП)

— Я познал смерть, — произнес Рулад грубым голосом. — Я вернулся, и я не тот, что прежде, не юный воин, которого вы видели отправляющимся в ледяные пустоши. Я вернулся, чтобы принести вам память о судьбе. Чтобы повести вас. — Тут он замолчал, словно чувствуя потребность отдохнуть после краткой речи. Еще дюжина ударов сердца — и он продолжал: — Фир Сенгар. Брат. Выйди вперед.

Фир исполнил повеление, встав во внутреннем круге, у подножия помоста. Рулад поглядел вниз, и Тралл узрел в больных глазах внезапную алчность.

— Ты второй после Ханнана Мосага, Фир, и твоя верность нужна мне более всего.

Фир поражено взглянул на него, словно тут нечего было обсуждать.

Раб Удинаас вернулся, но встал позади всех. Воспаленные его глаза оглядывали собрание. Тралл поразился, насколько суровым стал взор невольника.

— Император, чего ты желаешь от меня? — спросил Фир.

— Дара, брат.

— Все, что я имею — твое…

— Верно ли твое заявление, Фир? — склонился к нему Рулад.

— Иначе я бы так не говорил.

«О нет, Рулад. Нет…»

— Императору, — Рулад снова откинулся на спинку кресла, — нужна императрица.

Понимание заставило Фира побледнеть.

— Жена. Фир Сенгар, дашь ли ты мне жену?

«Нелепый уродец…» Тралл сделал шаг.

Рулад вскинул руку, останавливая его. — Осторожно, Тралл. Это не твоего ума дело. — Он обнажил почерневшие зубы. — И никогда не было твоим делом.

— Ты хочешь сломить тех, кто следует за тобой?

— Еще одно слово! — взвизгнул Рулад. — Еще слово, Тралл, и я велю освежевать тебя заживо!

Тралл яростно отступил, впав в безмолвие.

Монета упала к подножию трона, когда Рулад поднял руку с лицу и потер его, обуреваемый страстью; затем он выпрямил руку, держа перед лицом и наблюдая, как пальцы сжимаются в кулак. — Убейте меня. Всего лишь один удар. Ради доказательства. Да, убейте меня. Снова. — Сверкающие глаза уставились на Тралла. — Ты знал, что я в одиночестве охранял задний склон. Знал, Тралл, и оставил меня судьбе.

— Что? Я ничего не знал, Рулад…

— Хватит лжи, братец. Фир, отдай мне свою нареченную. Отдай Майен. Встанешь ли ты между ней и титулом императрицы? Скажи, ты настолько самолюбив?

В тело Фира словно вонзались ножи, один за другим. Рвали в клочья. Вот в такое уродство превратился Рулад. Ребенок с брутальной алчностью, с порочным желаниями. «Скажи нам, неужели ты так самолюбив?»

— Она твоя, Император.

Слова, которыми кровоточила сама жизнь; слова, которые сами по себе являлись даром для познавшего смерть. Однако Руладу недоставало душевной тонкости, чтобы это понять.

Его лицо просто наполнилось радостью и торжеством, искривилось под монетами широкой ухмылкой. Взор отыскал в толпе место, где стояли невесты. — Майен, — крикнул он, — все готово. Выйди вперед. Соединись с императором.

Высокая, царственная женщина шагнула вперед, будто тысячу раз репетировала тот миг.

«Но такое невозможно».

Она прошла мимо Фира, не бросив на него и взгляда, и встала по левую сторону трона, глядя в зал. Рулад схватил ее за руку с привычной фамильярностью. Этот жест поразил Фира будто удар в грудь. Он качнулся назад.

— Спасибо, Фир, — сказал Рулад, — за твой дар. Я уверился в твоей преданности, я рад звать тебя братом. Вы, Бинадас, Мидик и Зерадас, Ханнан Мосаг… и, — его взор скользнул в сторону, — конечно же, Тралл. Ближайшие мои братья. Мы связаны кровью предков…

Он продолжал речь, но Тралл больше не слушал. Его глаза не отрывались от лица Майен. От написанного на нем ужаса, который невозможно сокрыть. Тралл мысленно закричал Фиру: «Смотри, брат! Она не желала такого предательства! Смотри!»

Понадобилось усилие, чтобы оторваться от лица Майен и увидеть, что Фир тоже понял это. Увидел то, что увидели уже все, кроме Рулада.

Это спасло их всех. Спасло от отчаяния. Она показала им, что некоторые истины невозможно сломать, что даже безумная вещь на троне неспособна сокрушить внутреннюю честь рода Тисте Эдур. И ее лицо обещало кое-что еще. Она станет свидетельницей его злодеяний, потому что нет выбора. Обещание, ставшее одновременно и уроком. «Перенести. Вытерпеть. Жить, как приходится жить. Однажды на все будет найден ответ».

Но Тралл гадал: кто же даст ответ? Кто ожидает за пределами знакомого им мира, достаточно сильный, чтобы бросить вызов такому уродству? И как долго придется ждать? «Мы были павшими; император возгласил, что мы поднимемся вновь. Он безумец, ибо мы не поднимаемся. Мы падаем, и боюсь, этому падению не будет конца».

Пока некто не даст ответ.