Полуночный Прилив

Теол прекратил движение. — То есть?

— Увы, да. Магия… тает. Оплот Смерти явил себя. Ситуация распутывается. Быстро.

— Это значит, что Шерк в беде?

— Нет. Подозреваю, что заклятие на ее душе сохранится. Но сама эффективность этих заклятий основана на том, что Оплот Смерти не проявлялся в наших краях.

— Ладно. Все распутывается. Ты посещал Чашку?

— Любопытно, что вы спросили, хозяин. Именно на месте башни умершего Азата проявил себя Оплот Смерти. Из этого можно бы заключить, что Чашка как-то связана с этим событием. Но это не так. Фактически она не мертва. Не так мертва, какой была. Теперь ясно, что ее задача… в чем-то ином. Как вы знаете, из курганов происходит опасность.

— Что за дым, вон там?

Багг метнул взгляд. — Думаю, еще один бунт. Квартал Учетчиков.

— Ну, они стали малость рассеянными с тех пор, как духи посетили Хранилище Торговой Палаты. К тому же и сама палата просела от дурных вестей с севера. Я даже удивлен, что так поздно.

Теперь они слышали звон — гарнизон отвечал на сигналы тревоги с наблюдательных вышек.

— Это не надолго, — предсказал Багг.

— Да, но я кое-что вспомнил. Думаю, пришло время увидеть Шенд, Риссарх и Хеджан.

— Думаете, они будут недовольны?

— Меньше, чем можно было ожидать. В городе нервно. Немногие оставшиеся не-летерийцы стали объектами притеснений, и не только со стороны толпы. Власти проявили свои расистские привычки, всех подозревая и стремясь урезать с трудом заработанные права.

— Это доказывает, что вольности, дарованные инородцам, проистекали из патернализма и эгоистичного желания покрасоваться в роли благих попечителей. Что дадим, то и отнять можем. Вот и всё.

— Точно, Багг. Ты думаешь, все потому, что в самой сердцевине наших человеческих натур таится лживость и хвастливость?

— Возможно.

— И нет надежды хоть когда-то преодолеть инстинктивную испорченность?

— Трудно сказать. Не зашли ли мы слишком далеко?

— Это неверно. Нет, это совершенно верно. Но это же ничего хорошего не сулит?

— Мало что сулит хорошее, хозяин.

— Ну, это мрачность, для тебя малохарактерная.

— Увы, я боюсь, что Тисте Эдур окажутся не лучше. Ведь деньги — яд, отравляющий независимо от расы.

— Как я и подозревал, — задумчиво произнес Теол, — сейчас неподходящее время для обрушения экономики?

— Опять в точку, хозяин.

— Конечно, я точен. Более того, кажется несомненным, что в данный момент нам вообще ничего нельзя предпринимать. Ни в каких делах. Гильдия Крысоловов проделала отличную работу; тут исправлять нечего. Я получил из Хранилища Торговой Палаты сведения, кто чем владеет. Шерк всё достала с завидной легкостью. Мы узнали об ужасном состоянии королевской казны. Тебе оплатили работы на Вечной Резиденции, не так ли?

— Вчера, хозяин.

— Отлично. Уф, как все тяжело. Думаю, пора спать.

— Отличная мысль, хозяин.

— Вообще эта крыша, как кажется, сегодня самое безопасное место Летераса.

— Точно. Лучше остаться здесь.

— А ты, Багг?

— Думаю, пора прогуляться.

— Снова ловля слухов?

— Вроде того, хозяин.

— Осторожнее, Багг. Они набирают рекрутов весьма крутыми методами.

— Я уже думал об этом, хозяин. Никого не ждете?

— Ну, кое-кто приходил. Но наш молчаливый телохранитель отослал всех прочь.

— Он что-то им сказал?

— Нет, думаю, хватило одного его вида. Все разбежались.

— Впечатляет. Что до меня, хозяин, у меня есть способы стать недоступным даже для самых отчаянных вербовщиков.

— Ты всегда недоступен, верно, — заявил Теол, осторожно вытягиваясь на кровати. — Даже мухи к тебе не липнут. Еще одна из вечных тайн, которые так влекут меня к тебе. Или тебя ко мне?

— Скорее первое, хозяин.

— О, нет. Ты не любишь меня! Я только теперь это понял!

— Я всего лишь прокомментировал ваше употребление соответствующей фразы в контексте ваших заявлений и тех чувств, которые оно, вероятно, было призвано выразить. Конечно же, я вас люблю, хозяин. Как же иначе?

— Тут ты прав, Багг. В любом случае, я отхожу ко сну и если я тебе не нужен для чего-то еще…

— Верно, хозяин. Увидимся позднее.

* * *

Турадал Бризед прислонился к колонне сразу за дверями тронного зала. Руки его были скрещены на груди. Брюс кивнул ему на ходу; но Первый Консорт поманил финеда к себе. Брюс приблизился, немного поколебавшись.

Турадал улыбался: — Расслабьтесь. Я уже не так опасен, как раньше, Брюс Беддикт. Если полагать, что вообще был опасен.

— Первый Консорт, позвольте мне выразить сочувствие…

— Благодарю, — прервал его Турадал, — но не нужно. В королевской семье принц не был единственным безрассудным человеком. Моя дорогая королева — стоит ли говорить? — была первой среди призывающих к войне с Эдур. В конце концов, она воплотила в себе наглость ее народа…

— А это не ваш народ, Первый Консорт?

Улыбка придворного стала еще шире. — По большей части мою жизнь — здесь, во дворце — можно охарактеризовать как исполнение роли объективного наблюдателя политики государства, как и экономических процессов, от которых, надо упомянуть, зависит и мое состояние. Скорее, зависело. В этом я подобен моему дубликату, Первой Наложнице. Мы же являемся символами. И ведем себя в соответствии с этим.