Полуночный Прилив

Гримаса. — Я видел. Второе копье… отличный бросок, брат.

Но братья все понимали. Без Кенрилл» ахов они были бы уже мертвы.

— Можно гнаться? — спросил первый демон.

Фир помедлил. — Идите.

Кенрилл» ахи поспешили по улице.

— По пути пожрем.

— Отличная мысль, брат.

Где-то в городе все брехал пес.

* * *

— Надо ему помочь, — сказала Сендалат Друкорлат.

Вифал покосился на нее. Они стояли на кромке обрыва и смотрели на берег. В песке скорчился юный Эдур. Он все еще вопил. — Это не первый его визит, — ответил кузнец.

— Как голова? — спросила она тут же.

— Болит.

Тисте Эдур замолк. Он дрожал. Затем поднял голову, уставился на мекроса и стоявшую рядом с ним женщину Тисте Анди. — Вифал!

Кузнец наморщил лоб — и тут же скривился. — Обычно он не говорит со мной, — заметил он. — Рулад. Я не так жесток, чтобы сказать «рад твоему прибытию».

— Кто это? Откуда эта… предательница?!

Сендалат фыркнула: — Патетично. Это божий меченосец? Ошибка.

— Если и так, — тихо ответил Вифал, — я не хотел бы ему это объяснять.

Рулад встал. — Он убил меня.

— Да, — отвечал Вифал. — Убил, кто бы «он» не был.

— Форкрул Ассейл.

Сендалат окаменела. — Эдур, нужно осторожнее выбирать себе врагов.

Смех, похожий на истерику. Рулад поковылял с пляжа. — Выбирать, женщина? Я НИЧЕГО не выбираю.

— Мало кому это удается, Эдур.

— Что она здесь делает, Вифал?

— Увечный Бог решил, что мне нужна компания. Троих безумных нахтов недостаточно.

— Вы любовники?

— Не глупи, — фыркнула Сендалат.

— Верно сказано, — добавил Вифал.

Рулад прошел мимо них. — Мне нужен мой меч, — пробурчал он, направляясь к центру острова.

Они смотрели ему в спину.

— Его меч, — пробормотала Сендалат. — Тот, что ты сделал для бога?

Вифал кивнул. — Но это не моя вина.

— Тебя принудили.

— Да уж.

— Зло не в оружии, а в том, кто его держит.

Он покосился: — Мне плевать, что ты мне снова череп разобьешь. Начинаю тебя ненавидеть.

— Уверяю, мои чувства идентичны.

Вифал отвернулся. — Я пойду в хижину.

— Конечно, — бросила женщина ему в спину. — Бормотать мольбы своему богу. Как будто кто-то захочет слушать жалкое хныканье.

— Надеюсь, — ответил Вифал, — он сжалится надо мной.

— С чего бы?

Он смолчал и благоразумно утаил ответную усмешку.

* * *

Стоявший в десяти шагах от трона Брюс Беддикт смотрел, как Король Эзгара Дисканар величественно входит в зал. На лице монарха застыла недовольная гримаса: во время шествия ему пришлось огибать скрючившееся и дрожащее тело Цеды. Однако неприятный момент был уже позади, и Брюс увидел, как лицо короля обретает привычное строгое выражение.

В тронном зале его ожидали немногочисленные придворные и группа стражей. Первый Евнух Нифадас встал справа от трона, в руках он держал корону Летера, уложенную на кроваво-красную подушечку. Первая Наложница Низаль опустилась на колени по левую сторону тронного помоста. Посреди шести солдат Дворцовой Гвардии находился их командир, Герун Эберикт.

И больше никого. Торжественное событие, день Седьмого Завершения — или день, достаточно близкий к нему, ибо никто не смог установить точную датировку — засвидетельствуют лишь немногие избранные. Конечно, не так планировалось изначально. Но произошли народные восстания, и последнее стало самым кровавым. Для горожан имя короля стало ругательством. Список приглашенных сильно сократили по соображениям безопасности. Брюса волновало, что в нем остался Герун Эберикт.

Король подошел к подножию трона. Длинная мантия скользила по полированному мрамору пола.

— В сей день, — возгласил Нифадас, — Летер стал империей.

Гвардейцы отдали честь королю и замерли неподвижно, как статуи.

Эзгара Дисканар взошел на помост тона и повернулся к присутствующим.

Первый Евнух встал перед ним, поднимая подушку с короной.

Король увенчал себя.

— С сего дня, — воскликнул Нифадас, делая шаг назад, — Летером правит Император. — Он повернулся к группе придворных. — Император Эзгара Дисканар.

Гвардейцы еще раз отдали честь.

«Вот и всё».

Эзгара уселся на трон.

Он выглядел старым, хрупким и потерянным.

* * *

Окна крепко затворены, дорожки заросли сорняками. Обе стороны стены у входа обвила дикая лоза. С улицы несло гарью, из квартала Ползунов, что около Озера, доносился шум очередного бунта.

Серен Педак и Багряные гвардейцы пробивались сквозь плотную толпу от самых Рыбацких ворот. На улицах и площадях попадались следы грабежей; иногда им приходилось перешагивать через трупы людей или лошадей. Люди торопливо уходили с их пути. Выжженные дома, стаи одичавших голодных собак, сбежавшихся из окрестных деревень и лесов, тут и там кучки беженцев. Королевский город Летерас казался погрузившимся в первобытное варварство — а ведь враг еще далеко, в лигах за горизонтом!

Серен онемела при виде того, как быстро все рушится. Она была очень испугана. Несмотря на отвращение к путям родного народа, в душе сохранилась вера в его природную стойкость. Но теперь перед глазами предстали доказательства внезапного и полного коллапса. Алчность породила озверение, страх и паника вызвали жестокость и циничное равнодушие.