Полуночный Прилив

Далеко на юге, за горами, которые они только что перешли, падение Эдур стало предметом тщательного планирования. Она подозревала, что жизнь Халла Беддикта уже принесена в жертву. Там не могли смириться с риском, который он несет, с угрозой измены. Он же сам болтает о ней. Что за ирония — их желания совпали. Все ищут войны. Различие лишь в образе будущего победителя.

У Халла недостанет практической сметки, чтобы провести такую игру и выжить. Она начинала гадать, стоит ли пытаться защищать его…

Крик от фургона Бурака. Нереки устало поднимались. Серен подоткнула плащ, осмотрела лежащую впереди дорогу. Ощутила, что Халл подошел к ней, но не повернула головы.

— В каком храме ты училась?

Она фыркнула. — Храм Турлас, Сокрытые Сестры Пустого Трона.

— Напротив Малого канала. Помню его. Какой ученицей ты была, Серен?

Украдкой глянув в его сторону, она сказала: — Старательной. Даже чрезмерно. Жадной до знаний.

Есть ведомости, в которых отмечают необычных воспитанников. Ты мог бы найти меня в них, и не раз. Например, я держала рекорд по числу наказаний в год. Двести семьдесят одно. Мне была более знакома Темная Комната, чем собственная келья. Меня также обвиняли в соблазнении странствующего жреца. Не спрашивай — да, я была в этом виновна. Но жрец поклялся в противоположном, чтобы защитить меня. Его отлучили. Позже я слышала, что он лишил себя жизни. Но свою невинность я потеряла задолго до этого случая.

Он повернулся к ней лицом. Нереки тронули с места первый фургон. Серен нехотя взглянула Халлу в глаза, выдавила сухую улыбку. — Я шокировала тебя, Беддикт?

— Подо мною треснул лед.

Вспышка гнева… но она осознала, что в его признании кроется насмешка над самим собой. — Мы рождены не невинными, а лишь не знающими меры.

— Полагаю, нас и не удастся измерить.

— По крайней мере в ближайшие годы. Пока внешнее не вторгнется во внутреннее, начав жестокую войну. Мы не рождены для сочувствия — широко открытые глаза и вместе с тем сладкие манеры.

— И ты слишком рано осознала свою войну.

Серен пожала плечами: — Моим врагом был не авторитет, хотя иногда так казалось. Им было само детство. Снисходительность взрослых, стремление все простить. Меня это бесило…

— Потому что это несправедливо.

— Детское чувство справедливости всегда самолюбиво. Я гневалась, но не могла одурачить саму себя. Но к чему все это?

— Вопросы, которые я забыл задать… тогда. Думаю, в те дни я сам был большим ребенком. Весь внутри.

Она промолчала, лишь подняла брови.

Халл все же понял: — Ты, может, и права. В некоторых вещах. Но не в делах, касающихся Эдур.

Мимо протащился второй фургон. Серен не сводила глаз с мужчины. — Почему ты так уверен? Я вижу, что тебя толкают собственные побуждения. Тисте — меч, но он в руке человека по имени Халл. Где же тут сострадание?

— Ты ошибаешься. Я хочу быть МЕЧОМ.

Ее кости словно мгновенно промерзли. — Как это?

Но он покачал головой: — Я не могу тебе верить, Серен. Как и всем, тебе придется подождать. Еще одно. Не стой на моем пути. Пожалуйста.

«Не могу тебе верить». Слова, ударяющие как нож. Но ведь суть доверия — взаимность, не так ли?

Третий фургон встал рядом с ними. Занавеска на дверце откинулась, явив мертвенно — бледную физиономию Бурака. — И это проводник? Кто указует путь? Нам суждено заблудиться? Не говорите, что вы снова влюбились друг в дружку! Серен, вы выглядите взятой в плен. Таково проклятие любви. О, мое сердце рыдает о вашей участи!

— Хватит, Бурак, — ответила Серен. Стерла капли с лица, двинулась, обходя Халла. Нереки расступились, давая ей пройти к началу поезда.

Лесная дорога была окружена стволами Черного дерева, посаженными, чтобы указать права Эдур на эти земли. Грубая черная кора, покрытая ужасными рисунками и причудливыми письменами, темные духи, кишащие в каждой трещине и впадине. Эти духи стали видимыми, чтобы сопровождать Серен и ее спутников.

Казалось, их больше, чем обычно. Они беспокойно сновали между великанами — деревьями. Десятки, сотни привидений толпились на каждой стороне дороги. Серен замедлила шаг. Сзади она слышала бормотание нереков. Фургоны поехали тише и со скрипом встали.

Халл встал рядом. — Они подняли армию, — прошептал он.

В голосе звучало мрачное удовлетворение.

— Действительно ли это предки Эдур?

Горящий взор уперся в ее глаза: — Конечно. Кем же им еще быть?

Аквитор вздрогнула. — Прикажи нерекам идти. Тебя они послушаются. Осталось два дня, и… — Тут она замолчала.

На пути появилась фигура. Высокая как Эдур, кожа цвета отбеленного льна, лицо покрыто темными полосками, словно измазано окровавленными пальцами. В глубинах мертвых орбит светились красные как угли глаза. С гнилых доспехов свисали клочья мха. У бедер пустые ножны.

Духи столпились у ног привидения, словно поклонялись ему.

Щелкнула дверца фургона, появился кутавшийся в шубу Бурак. Полы волочились по грязной земле. — Курган и Корень! — прошипел он. — Плитки не солгали!

Серен сделала шаг вперед. Халл схватил ее за руку. — Не…