Полуночный Прилив

Король долго смотрел им в глаза. Перевел взор на одного Брюса. — Я жду вашего возвращения к службе, Поборник, и рад, что вы оправляетесь от недавнего приключения.

Эзгара Дисканар вышел из комнаты. На пороге повернулся и сказал, без всякого перехода: — Думаю, Геруну Эберикту придется уменьшить свой эскорт…

Один из помощников Кана закрыл двери. Оставшиеся вдвоем Цеда и Поборник поглядели в глаза друг другу. Куру Кан пожал плечами.

— Если бы казна была бессмертной добродетелью… — рискнул начать Брюс.

— … наш король был бы богом, — кивнул Куру Кан.

— И на это мы ставим свои жизни.

Линзы на носу блеснули отраженным светом. — Забавное замечание, в это время. Думаю, весьма пророческое. Брюс Беддикт, расскажешь мне о странствии?

— Скажу лишь, что старался исправить вред, и вследствие этого Тисте Эдур не смогут захватить других забытых богов.

— Это важное деяние.

— Надеюсь.

— Что обычно болтают старые ведьмы на рынке? «Конец света будет объявлен королевским указом».

Брюс минул.

— Конечно, — рассеянно продолжал Цеда, — они говорят так, чтобы оправдать суровость к докучным старикам.

— У них есть и другая пословица, Цеда, — сказал, чуть помолчав, Брюс. — «Истина скрывается под блеклыми одеждами».

— Те же самые ведьмы? Если не так, то они величайшие на свете лгуньи!

Брюс усмехнулся шутке. Но во рту чувствовалась горечь, как от пепла. Словно первый шепот ужаса.

Глава 7

Вы видите лишь плоть

В занятных строчках танца

Причудливый рисунок

Узоры возвышенья —

Привычный ритуал

Для жизней, что вольны

Искать оттенки смысла

Как будто мы стоим

Перед столом накрытым

И заткан гобелен

Деяньями простыми

Вот то, что нас зовет

Вот то, к чему взываем

Как будто вздута плоть

Не кровью, не нуждою.

Виденье же моё

Не столь приятно: кости

Колышутся в тумане

И кости те — рабы

Нездешней паутиной

Свивают прочный мир

При каждом вашем шаге.

Ниже рабов,

Рыбак Кел Тат

Аквитор Серен Педак смотрела, как играют эдурские дети между священных деревьев. Извивающиеся в трещинах коры тени сплели вокруг играющих хаотическую шевелящуюся сеть, но дети не обращали на это никакого внимания. По какой-то необъяснимой причине это соприкосновение ужаснуло ее.

Много лет назад она видела детей нереков, играющих среди разбросанных костей своих предков, и это потрясло ее больше, чем любые виданные поля сражений. Нынешняя сцена живо напоминала ту, давнюю. Она была здесь, в селе Короля-Ведуна, и среди толпы народа, среди давки и криков чувствовала себя одинокой и потерянной.

Священная роща была окружена широкой тропой; среди беспорядочно разбросанных щепок поднимались грубо сколоченные деревянные скамьи. В десяти шагах слева от Серен сидел Халл Беддикт, уставившись в землю, подперев голову руками и опустив локти на колени. Уже давно он не шевелился и не заговаривал; обыденная небрежность взаимных приветствий давно растаяла в воздухе, оставив саднящую грусть взаимно неловкого молчания.

Тисте Эдур игнорировали затесавшихся между ними иноземцев. Для них были отведены отдельные жилища. Первая встреча с Ханнаном Мосагом должна состояться этой ночью, хотя их компания ожидала уже пять дней. Они думали, что ждать придется день или два, как обычно. Было ясно, что нарочитая задержка является неким посланием от Короля-Ведуна.

Другим, еще более зловещим намеком явилось присутствие в селении множества Эдур из других племен. Она видела между хиротами арапаев, меруде, бенедов и соллантов. Обитающее на самой крайнем северном рубеже племя Ден-Рафа славилось упрямым нежеланием покидать свои пределы. Но даже без них идея объединения не могла быть подана более наглядно и солидно; истина, прежде бывшая абстракцией, предстала ей в конкретной и леденящей душу утвердительности. Нет больше старого разделения, нет слабости. Все изменилось.

Нереки подвинули фуры к помещениям для гостей и сейчас сновали между ними, страшась войти в селение. Тисте Эдур имели обыкновение смотреть сквозь тех, кого считали представителями низших народов. Это весьма пугало нереков, словно равнодушие Эдур умаляло сам факт их существования. С момента прибытия они, казалось, усохли и почти не реагировали на понукания Преграды. Они едва ли не забывали есть.

Серен искала Халла, надеясь, что он поговорит с работниками. Когда нашла, принялась гадать, не охватила ли его болезнь, сходная с упадком духа нереков. Халл Беддикт выглядел постаревшим, будто путь сюда дался ему великой ценой, а впереди ожидали горшие испытания.

Серен Педак оторвала взор от играющих детей и вернулась к сидящему Халлу. Мужчины легко строят и долго удерживают свои барьеры — но с нее довольно. — Нереки умрут, если не станут есть.