Полуночный Прилив

Когда подошел Вифал, они захлопали крыльями и взмыли вверх. Когда же с берега спрыгнули трое нахтов, птицы завопили и понеслись над морем.

Вифал склонился над юношей, осмотрел его, затем протянул руки и перевернул его на спину.

— Проснись, парень.

Глаза распахнулись, внезапно наполнившись страхом и болью. Рот раскрылся, издал пронзительный визг, разнесшийся по всему пляжу. Юноша задергался, колотя ногами по песку, схватился руками за голову.

Вифал присел на корточки и стал ждать.

Крики стали хриплыми и вскоре перешли в рыдания. Судороги стали содроганиями. Молодой человек медленно сел.

— Надеемся, тебе уже легче? — произнес Вифал.

Голова дернулась, к нему обратились широко раскрытые, мокрые глаза. — Что… где…

— Ну, парень, на такие вопросы я хотя бы могу ответить. Давай пока что коротко. Я Вифал, живший прежде в Третьем городе мекросов. Ты здесь — где бы это здесь ни было — потому что так захотел мой хозяин. — Он с кряхтеньем встал. — Ты можешь подняться? Он ожидает на берегу. Недалеко.

Глаза юноши дернулись и сфокусировались на нахтах. — А что это такое? Что они делают?

— Бхок'аралы. Нахты. Называй как хочешь. Как я. Тот, что делает гнездо, зовется Писк. Это молодой самец. Гнездо отняло у него уже неделю — смотри, как он одержим, как заботливо прилаживает сучья, вплетает водоросли, ходит кругом с видом критика. А тот самец постарше, что сидит и наблюдает за ним — Хруст. Как видишь, он всегда рад повеселиться. А там, на утесе, прихорашивается Шлеп, самочка. Ты прибыл в самое удачное время, паренек. Смотри.

Гнездостроитель Писк попятился от возведенной им на кромке обрыва сложной конструкции, размахивая черным хвостом и качая головой. Шагах в пятнадцати внезапно сел, сложив руки, и начал вглядываться в мутное небо.

Самка Шлеп кончила прихорашиваться, помедлила и с вальяжным видом направилась к гнезду.

Писк напрягся, с явным усилием стараясь не оторвать взора от неба.

У гнезда Шлеп немного поколебалась, затем атаковала. Во все стороны полетели куски и клочья. За несколько мгновений дикой ярости гнездо было уничтожено. Шлеп раскорячилась и помочилась на развалины.

Хруст катался по земле в неудержимом веселье. Писк выказывал очевидное уныние.

— Так происходило больше раз, чем я могу сосчитать, — вздохнул Вифал.

— Как это ты начал говорить на моем языке?

— Кое-чему нахватался у купцов. А мой хозяин, очевидно, улучшил мои знания. Можно сказать, дар, один из множества, о которых я не просил. Подозреваю, парень, ты почувствуешь то же самое. Пора идти.

Вифал смотрел, как юноша неуклюже поднимается на ноги. — Высокий, — заметил он, — но я видал и повыше.

Лицо молодого человека вновь исказила боль. Он оперся о подскочившего Вифала, иначе бы упал.

— Это фантомная боль, парень. Призрак боли, призрак страха. Борись.

— Нет! Это реально! Реально, ублюдок!

Вифал напрягся, когда юноша надавил на него всем своим весом. — Хватит! Стой прямо!

— Плохо. Я УМИРАЮ!

— Стой на ногах, проклятие!

Вифал грубо встряхнул его и отпустил руки.

Парень зашатался, но удержался на ногах. Он глубоко и шумно вздыхал, начал дрожать. — Как холодно…

— Дыханье Худа, здесь палящий зной. И с каждым днем все горячее.

Юноша изучал Вифала, обвив себя руками. — Как долго ты жил… живешь здесь?

— Дольше, чем хотелось бы. Иногда все решают за тебя. И за тебя, и за меня. Наш хозяин теряет терпение. Следуй за мной.

Юноша заковылял за ним. — Ты сказал «наш».

— Разве?

— Где моя одежда? Где мои… нет, не надо — так тяжело вспоминать. Ничего.

Они взобрались на обрыв, рассекая высокие сухие травы. Сзади прыгали и семенили нахты, пища и фыркая, стараясь не отстать.

В двух сотнях шагов впереди виднелась палатка, рваная, выцветшая и грязная. Над широким входом поднимались струйки серо — бурого дыма; полотнище клапана было откинуто, позволяя заглянуть внутрь.

Где сгорбилась фигура под капюшоном.

— Это он? — спросил юнец. — Твой хозяин? Так ты раб?

— Я служу, — ответил Вифал, — но не принадлежу.

— И кто он?

Вифал бросил взгляд на собеседника: — Бог. — На лице паренька было написано недоверие. Вифал сухо улыбнулся: — Он знавал лучшие дни.

Нахты остановились и сцепились в кучу.

Вифал остановился через несколько шагов. — Я нашел его на берегу, — сказал он сидящему, — за несколько мгновений до ящериц.

Как и всегда во время аудиенций, лицо Увечного Бога скрывал сумрак. Дым жаровни заполнил палатку, истекая наружу и уносясь по ветру. Кривая, высохшая рука показалась из тряпок. Бог сделал жест. — Ближе, — прошипел он. — Сядьте.

— Ты не мой бог, — сказал юноша.

— Сядь. Я не мелочен и не особо обидчив, юный воин.

Вифал видел, что парень колеблется. Он осторожно опустился на землю, скрестил ноги, схватив себя руками за дрожащие плечи. — Холодно.

— Принеси меха гостю, Вифал.

— Меха? У нас нет.. — Он замолчал, увидев лежащую рядом медвежью шкуру. Поднял ее, протянул юноше.