Полуночный Валентайн (ЛП)

Тео тяжело вдыхает. Широко раскрытыми глазами он изучает мое тело, скользя взглядом по моей обнаженной груди. Он застывает, словно не хочет или не может пошевелиться. Мне приходится взять дело в свои руки. Я хватаюсь за край его мокрой рубашки и тяну ее вверх и над головой, мимо его подбородка, дергая сильнее, когда его руки проходят сквозь рукава. Рубашка и полотенце оказываются у нас под ногами.

Мужчина стоит передо мной с голым торсом, раскаленными, святящимися в темноте глазами, как у какого-то ночного животного.

Я прижимаю ладони к его груди. Кончиками пальцев прослеживаю шрамы, отметины и морщины плоти, эту дорожную карту древней травмы. Сюзанна угадала: он был обожжен, сильно. Левая сторона его тела от плеча до бедра – свидетельство несчастного случая, укравшего его речь.

Но для меня его шрамы прекрасны. Эти памятники боли красноречивей любых слов. Может это и извращение, но мне жаль, что у меня таких отпечатков нет. Хотела бы я посмотреть на свое тело в зеркале и подумать: «Да. Вот они – физические доказательства моих страданий. Все происходило не просто в моей голове, потому что боль вырезана на моей коже, как гравюры на стекле».

Но нет. Все мои раны внутри, спрятаны там, где не затянутся во веки.

Я прижимаюсь с поцелуем к его груди, прямо над его пульсирующим сердцем. Затем откидываю голову назад и встречаюсь с его горящим взглядом.

– Меня не волнует, что мы сумасшедшие. Благодаря тебе я снова верю, что все, во что я перестала верить, может существовать. Ты даешь мне веру, Тео. Пока я не потеряла ее, я и не представляла, как сложно без нее жить.

Его веки закрываются. Он медленно выдыхает. Затем открывает глаза, берет меня на руки и направляется к лестнице.

Играючи, он перепрыгивает через две ступеньки. Я цепляюсь за его сильные плечи, рассматривая его профиль с абсолютно чистым разумом, где ворчливый голос, к счастью, милостиво помалкивает. Добравшись до спальни, Тео подходит к кровати. Затем укладывает меня на матрас, опускается на колени рядом с постелью, скользит одной рукой под меня, а другой обвивает мои бедра. Голову опускает мне на живот.

И просто дышит.

Я касаюсь его влажных волос, провожу пальцами по прядям. В это время дождь скатывается по стеклам окон длинными серебристыми тропинками, похожими на слезы.

Тео поворачивает голову так, что его губы прикасаются к моему животу. Он быстро и тихо ими двигает, словно читает молитву.

Только когда я чувствую скользящую воду по моим вискам, я понимаю, что плачу.

Тео поднимает голову и смотрит на меня. Его глаза так же сильно полыхают, как и его кожа.

– Пожалуйста, – шепчу, не зная о чем прошу.

Все еще находясь на коленях, он подтягивается, захватывает мое лицо в ладони и нежно целует. Это благоговейный поцелуй, мягкий и целомудренный. Во всяком случае, он такой сначала. Тео колеблется, когда его губы едва касаются моих, пока я не оборачиваю руками его шею и не притягиваю ближе.

Я прижимаюсь к его телу и засасываю его язык в рот. Желание пронзает меня, как детонация.

Звук удовольствия раздается из глубины его горла, а пальцы Тео накручивают мои волосы.

Снаружи громыхают раскаты грома. Волны ударяются о берег с диким, мощным звуком, который соответствует биению моего сердца.

Губы Тео исчезают, но я снова ощущаю их на нежной коже моего внутреннего бедра. Их жар шокирует. Он ласкает это место, заставляя меня ахнуть, когда он прикусывает меня.

– Тео. Тео.

Его имя звучит как мольба под шум барабанящего дождя. Мужчина скользит пальцами за пояс моих шорт, а затем медленно их опускает вместе с трусиками мимо бедер и вниз по ногам. Его большие, грубые руки проносятся по всему моему телу. По их пути следуют губы.

Грудь, живот, бедра, шея – трясущиеся руки и жадный рот Тео обводят контуры моего тела. Я дрожу с закрытыми глазами и распухшими губами, пытаясь втянуть воздух, пока он пожирает меня. Когда его рот добирается мне между ног, я выпускаю низкий, гортанный стон, который заставляет мужчину вонзить пальцы в мою задницу.

Как и горе, удовольствие находит волнами. Оно возвышается, отступает и снова возвышается, пока не обрушивается. Можно либо всплыть, либо потонуть. Я каталась на волнах высотой в километры, наполненных горем, видя лишь бесконечную линию волн, ожидающих скручивания, прежде чем свалиться и заново начать движение, поэтому мне известно, каково это – падать вниз.

Чего я не ожидала, так это удовольствия, которое превосходит высоту и силу волн печали. Я не ожидала, что с радостью перестану барахтаться в воде, желая утонуть.

Когда мои ногти впиваются в его плечи, из моего горла вырывается крик капитуляции, и я бьюсь в конвульсиях, охваченная вспышкой яркого, горячего удовольствия, ощущающейся между ног. Я полностью погружаюсь в свое наслаждение. Это похоже на смерть – больше ничего нет. Пустота.

Затем Тео опускает свое обнаженное тело на меня. Каким-то образом он умудрился раздеться. Должно быть, это произошло, когда я медленно умирала и возвращалась к жизни.