Полураскрытая роза

– А я и не пытался с ним бороться. Знал, что ничего не выйдет. Так что нечего и время терять. Ça sert à rien[104].

– Qu’est-ce que c’est… ça sert à rien? – переспрашивает Винсент.

В каком-то смысле французский красив тем, что сильно полагается на фонетические соединения и отпадения (пропуски), когда слоги сливаются, как вода. И непонятно, где заканчивается один и начинается другой. Для ее американского уха многие слова звучат похоже. Винсент вспоминает, как впервые услышала шутку для тех, кто плохо знает французский, le ver vert va vers le verre vert, где все слова в предложении звучат одинаково. Зеленый червь ползет к зеленому стакану.

Одно дело – научиться читать по-французски и понимать на слух, когда по-французски говорит человек с родным английским. Другое – понимать человека, который говорит по-французски всю жизнь.

– Это значит «бесполезно», – поясняет Лу и указывает на ее сморщенный нос. – Как мило.

– Ах, merci. Но мы с тобой были в неравном положении, так что это и понятно.

Лу откидывается на стуле и кладет руку на спинку соседнего. Он так сексуально двигается. Кажется, он даже это не контролирует, может, и не осознает, и потому кажется еще сексуальнее.

Официант приносит заказанные гамбургеры, они благодарят его. Он уходит и возвращается с дополнительными салфетками и бутылкой кетчупа. На другом конце паба крики и ликование.

– Сколько времени ты встречался с Доминик?

Лу откусывает от гамбургера, вытирает губы. Отпивает пива и смотрит на экран за ее спиной. Ей нравится даже просто смотреть, как он ест. На его жующий рот. Совершенно необязательно полагать, что ей нравится смотреть, как едят другие.

– Мы вообще даже не встречались. Просто иногда виделись и шли вместе домой. В основном, когда я бывал в Лондоне… когда приезжал сюда чаще.

Винсент тоже ест, глядя за спину Лу на тротуар за окном. На идущих мимо людей.

– Почему вы перестали ходить вместе домой? – спрашивает она.

– Потому что в сентябре я был в Лондоне в последний раз, не считая Рождества. И тогда не находился в поисках партнерши для секса… если ты помнишь, что случилось с нами прямо перед Рождеством? Так что нет, тогда я с Доминик не встречался.

Они с Доминик не «расстались», просто перестали видеться. Если он видится с Доминик – он спит с Доминик? Винсент немного бесит, как Лу произносит «Доминик» со своим акцентом – из-за акцента все кажется более важным, чем есть на самом деле. Она и раньше слышала это имя в его устах, но теперь, после встречи с Доминик, оно слышится ей по-другому. Винсент не знала, что способна на такие эмоции, пока не ощутила их. И произошло это неожиданно, как будто ее ущипнул призрак. Ей хотелось бы избежать этого занятия – вот так препарировать их прошлые отношения. Наверное, сделать этот процесс менее ужасным нет никакой возможности.

Но можно остановиться. Прекратить разговор.

Так почему она не останавливается?

– Хм. Когда она явилась вчера, то, видимо, думала уйти с тобой домой? – предполагает Винсент. Внутри все переворачивается, но она продолжает есть.

– Возможно. Не знаю. – Лу говорит так по-лондонски. И он так молод, что ей не по себе.

– Хочешь честно? Я ревную. От вашего с ней взаимного притяжения у меня подкосились ноги, – признается Винсент, сама не понимая, с какой стати она вообще продолжает этот разговор. Зимой, когда все только начиналось, она бы ни за что не говорила с ним настолько открыто. Видимо, это весна на нее так действует, что ей хочется распуститься во всю ширь, как цветок.

– Знаешь, я ревную тебя к тому, что, наверное, наступит день, когда ты решишь, что наигралась… и просто возьмешь и – фьюить – вернешься к мужу или, не знаю, к кому-нибудь еще, – указывая большим пальцем на окно, говорит Лу. – Tu me détruiras. Ты меня сломишь. Вот что я имею в виду. Ну и ладно. Все равно я рад, что мы вместе.

– Я не собираюсь тебя сломить. Зачем мне? – Винсент прикладывает руку к груди.

– А ты не нарочно. И я иду на это сознательно. Когда увидел тебя в первый раз, то подумал… я ей дам себя сломить. Раньше я так ни о ком не думал, так что запомнил. Tu me détruiras, – медленно повторяет, глядя ей в глаза.

– C’est pas vrai[105]. Я не собираюсь тебя сломить. Je ne te détruirai pas, – говорит Винсент и протягивает ему руку. Он берет ее. – Ты не мог бы сказать это для меня еще один раз, пожалуйста.

– Tu ne me détruiras pas.

– Merci.

С другого конца паба доносится шум. Кто-то начинает скандировать, остальные ритмично аплодируют. Оба поворачивают головы. Винсент смотрит на экран, чтобы припомнить, кто играет.

– Ты за красных? Это «Арсенал»? – спрашивает она.

– Совершенно верно. – Он кивает и продолжает жевать.

Они забирают с ресепшена подарок Лу и несут его в сад, где он сможет его открыть. Электронный семплер – светло-голубой, с черными и серыми ручками и кнопками. Лу улыбается, кивает и горячо благодарит.