Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

Она подставила губки дудочкой — все как бы играя, как бы сюда забежала просто так, пару слов сказать по старой дружбе. Но столь рано просто так в гости дамы к одинокому мужчине не приходят. Да и под плащиком с меховым подкладом у нее белая блузка, через которую всякие прелести просвечивают.

Оглянулась, потом очень серьезно, исподлобья посмотрела на Попереку:

— Ты, конечно, удивлен. Да, я многим рискую, придя к тебе… но мой муж сейчас, несмотря на воскресный день, на планерке… а я как бы поехала в юротдел завода… я же консультант на алюминиевом… Но я не побоялась, пришла сказать тебе, чтобы ты поостерегся, не делал в эти дни резких движений. Как бы презрительно восприми удар. Люди уважают силу.

— Резкие движения я только с тобой иногда в постели себе позволял… — хмыкнул Поперека, наливаясь веселой злостью и желанием выпнуть ее под жопку. — Что еще, мадам Коллонтай? Вы с этим явились?

Она обиделась. Она, видимо, прежде чем прийти, серьезно подумала. У нее и любимое выражение было всегда: мне надо подумать… Так вот, подумав и придя, она, кажется, недоумевала, почему же Поперека не радуется ее приходу, не благодарит, на коленях не стоит?

— Странно, — только и пробормотала Соня. — Очень даже странно с твоей стороны. Я для тебя теперь совсем чужая?

«А кто же ты», — хотел резануть Петр Платонович, и вдруг ему стало неловко. Он никогда женщинам не мстил, с женщинами не позволял себе быть хамом.

Только раз ее обидел при людях, когда в университете на вечере бальных танцев (ах, эти танцы! Не уходят из памяти, почти как первый лазер!) он, Поперека, стройный, верткий, как юла, отплясывал под аплодисменты с одной девицей с физмата и получил специальный приз — магнитофон, по тем временам гигантский приз, который он тут же отдал партнерше… а они с Соней были уже муж-жена. И вот она, низенькая, косолапая, подрулила к своему любимому:

— Станцуй и со мной… — он смутился. Это было бы ужасно смешно. Impossible. И он, оскалясь, буркнул. — Дома, дома, в темноте… чтобы никто не видел…

А ей так хотелось пройтись с ним перед всеми по паркету актового зала. Смертельно обиделась, насупилась, как карась.

Точно, как сегодня. И Поперека, пожалев ее, что ли, не долго думая, обхватил пышную, жаркую, и понес к постели — она же для этого пришла? Впрочем, она не сопротивлялась… только когда уже были нагие, вместе, замурлыкала, как в девичестве.

— Зачем ты меня бросил? Я бы тебе помогала… я этих людей хорошо знаю, я бы советы давала…

Как ей объяснить, что ЭТИХ ЛЮДЕЙ она узнала уже позже. И кажется, сообразив это, принялась шептать ему в волосатую грудь:

— Но я тебе буду, буду помогать… ты такой горячий… неосторожный… Мы ведь оба с тобой патриоты? Ведь ты патриот? Ты как Гарибальди…

— Гори-балда?

— Перестань паясничать!

— Это вы паясничаете над паюсной икрой… ладно, прости…

…Когда она ушла, Петр Платонович, морщась, открыл окно нараспашку — чтобы выветрился запах ее дурманных духов.

Телефон долго молчал. Но вечером, когда по телевизору показали документальные кадры, снятые вчера на секретной территории Рабиным, грянули звонки. И Поперека с мстительной усмешкой, почти равнодушно поднимал трубку.

— Да-с?

Были люди, которые его упрекали за эту детскую опасную шалость. Были те, кто хохоча, кричали: молодец! Люся восторженно визжала в трубку, декламируя сочиненные ею стишки:

— В вашу атомную ГЭС Поперека наш залез!

Сын позвонил:

— Ты, папа, глупый. Ты никогда и депутатом не будешь. — Но не верит Петр Платонович, что сын говорит это всерьез — насчет глупости. Сложный мальчик. Может быть, даже восхищается.

И уже поздно вечером в трубке задышала Соня. По мере того, как она говорила, ее голос менялся — становился то жестким, комсомольским, звеняще-стальным, то дрожал и слабел.

— Как ты мог?.. Запомни… я к тебе не приходила… Ты — чужой, ты всю жизнь поперек… Ты враг! Ты хуже врага, потому что ты наш… Ты никого не любишь… ты над всеми смеешься… Я к тебе не приходила… прощай.

11

В понедельник, судя по всему, в городе среди начальства началась паника. Рабин слышал по радио, что администрация области собрала совет безопасности.

Утром во вторник вышел номер «Дочери правды», где огромными буквами по первой полосе шли строки: ПОПЕРЕКА ХУЖЕ ШПИОНА!

Напечатали и фотографию, сделанную, видимо, с экрана телевизора: у бетонной стены — некий груз с проводами и часовым механизмом.

А в большой областной газете «Красносибирская звезда» об инциденте в Атомном городе появились всего семь строчек: «Как сообщает наш корреспондент, известный физик-эколог Поперека П.П., в прошлую субботу с целью проверить уровень охраны Красносибирска-99, прошел в секретную зону через лес возле с. Батьки и оставил возле „мокрого хранилища“ ОЯТ муляж бомбы».