Полустанок

Перегнула земля спину.
Я руками схватил луч
И опять — его — кинул
В загудевший прибой туч.

Побежал золотым переулком

За лучем — золотой день.
Разве мне, в тишине гулкой,
Пригибать пред собой тень?

Разве мне, — чтоб душа пела, —

В тишину опускать вздох,
Отдыхать на траве прелой,
И ладонью ласкать мох? —

Там, в степи, где колесным стуком

Пробегает сквозь жизнь гроза, —
Встать, — отдать вышине руки,
И лучам — подарить глаза!

Отлоги

Лучи — как дождь. Ложится грузно в глину
Медвежья поступь раненой души.
Приду в леса и медленно раздвину
Седые корни северной глуши.

В который раз садится солнце в воду!

В который раз играют пузыри!
Я по утру доверю путь свой броду
И за спиной оставлю пустыри.

Лучи — как дождь… Запутанные травы

Бегут в следы ликующей игрой,
И даже клен, склонившись над канавой,
Глядит в зарю обветренной корой.

Приду в леса… Холодный мох согрею

Той теплотой, что в сердце донесу…
Я оттого в степном пути болею,
Что слишком много радости в лесу!

Ползет судьба сосновой, голой веткой — —

Ползет в зарю… — Поют ветра в свирель
Над тишиной — испуганной наседкой
Взметнула крылья вздыбленная ель.

Медвежья поступь, робкая от боли

(Ведь каждый год стрелой вбегал в бока!),
Ведет тропу по выжженному полю
К родным отлогам грузного песка.

Взроешь землю

Взроешь землю желтыми клыками,
Побежишь, ослепшая от дроби — —
Разве взор, играющий курками
Не согнет отчаянья на злобе?

Не пригнусь! За пылью набежавшей

Мне ль судьбу ослепшую не видеть?
Каждый день, за облако упавший,
Смотрит в ночь, оставленный обиде — —

Но ползет, ползет на ельник цепкий

Тень моя. В ночи — шаги упорней.
Ведь не мне двухстволкой бить по веткам,
Чтоб бежать, ломая бег о корни — —

Ведь не мне — под желтыми клыками —

Лечь в кусты забытой солнцем чащи
И смотреть, как мох ползет под камень,
Точно боль с груди моей хрипящей — —

Нет, судьба, клыками не придавишь!

Дробь в двухстволке просится на волю.
Я тебя, слепую, на облаве
Подчиню ценой недавней боли!

Ждут курки… Над ними — ельник колкий.

Лес гудит, встревоженный. И снова
Брызжет дробь. И верная двухстволка
Говорит решающее слово.

За стеклом

За стеклом — гвоздики из бумаги,
Лед на вате… Робко от окна
Отступает в снежные овраги,
Пригибая ельник, тишина.

Кто сказал, что теплые ладони

Могут снять отчаянье с чела?..
Ночь ползет. Но утро не нагонит
Темноты, что в комнату вошла! —

Бьют часы. В обоях — ветер дышет.

Теплота сползает под ладонь.
Но мятель, карабкаясь вдоль крыши,
Тщетно ищет в комнате огонь…

Такая любовь