Полусвет (СИ)

Нападение в поезде напомнило мне одну очень важную вещь. Восстание в Африке. Это единственное последнее восстание, которое я помнила. После того, как Вагнер стал царем, в обычном мире вампиров все претерпело сильные изменения. Теперь любое нарушение для них — смерть окончательная и бесповоротная.

А что самое главное — мучительное.

Но вспышек было или не много, или сам Вагнер и общество вампиров срывали реальное положение дел. Либо же вампиры были умнее и осторожнее людей — в конце концов кроме современных технологий у них гораздо сильнее были развиты и обычные инстинкты. Чтобы собраться в общество им не нужны были смартфоны — достаточно призвать созданных тобой вампиров. Да, веганов вряд ли можно затащить, но когда масса становится критической — это происходит.

В любом случае, одним из явных мотивов убийцы могло быть именно это — свержение царя с престола, выставив убийцей меня. Потому что Вагнер привязан ко мне и просто не сможет позволить меня убить, а царь нарушающий собственные законы — не царь.

Я сделала пометку расспросить Вагнера о периоде его правления и заодно погуглить самые последние протестные акции и сообщества.

Но тогда зачем это спланированное покушение на Вагнера? Это не похоже на холодный план — больше тянуло на личные счеты. Или с Вагнером. Или со мной. Или с нами обоими. В нашей истории хватало тех, кому мы перешли дорогу, но тогда сюда никак не связывались четыре первых жертвы. Связывающей нитью была только моя кровь.

Я нарисовала капельку и остановилась.

И с какого момента здесь нужно было распутывать клубок? Орудие убийства, как и инструмент нападения на Вагнера — жидкость или состав, идентичный моей крови. И раньше я бы просто написала ее как “кровь”, но теперь все изменилось. С ней что-то происходило. Но самое главное было то, что о том, что со мной происходит, ничего не известно мне. Но точно известно тому, кто убивает вампиров. Этот некто либо умеет производить жидкость идентичного состава, или каким-то образом выкачивает мою кровь. Или же сам является обладателем такой же. Из всех трех вариантов самым простым был именно с выкачиванием.

Как бы не стыдно было осознавать, но вокруг меня хватало людей, ненавидящих вампиров. Потому что я сама их ненавидела.

Леопольд, он же доктор Никольский реабилитировал ни одну меня после нападения немертвых. У него точно было достаточно причин желать им смерти. И возможностей хватало. Пару ампул моей крови и доступ в лаборатории ПМВ и вуаля — синтезированное орудие убийства. Тем более поведение Лео вызывало подозрение. Транквилизаторы, странные звонки. Неизвестно откуда взявшийся алкоголь в моей квартире. Даже его дружба со мной, изучающей и ненавидящей немертвых. Все это буквально кричало о том, что Лео идеальный кандидат.

И именно поэтому и было абсурдом. Да, Никольский явно что-то скрывал. И скорее всего больше, чем я сейчас могла представить. Я даже допускала мысль, что косвенно был как-то замешан во всем деле, но он точно не был самим убийцей. Он бы не создавал мне алиби, помещая под удар себя. Его бы узнал вампиреныш. Нет, роль Леопольда в этом деле была явно другой. Если убийца я — то он здесь для того, чтобы обеспечить мою работоспособность и безопасность до какого-то определенного момента. Но до какого?

Мой недооцененный собутыльник Миша. Потерял жену, получил вместе с детьми травму на всю жизнь. Очень легко тронутся умом, уж я то это точно знаю. А еще я точно знаю, что и Мише, и детям помогали с реабилитацией ПМВ. Как, собственно, и всем пострадавшим от действий вампиров. Конечно, это не говорит о том, что Миша сразу там стал всем лучшим другом и ему открыли все двери. Это скорее говорит о том, что возможно я сама не знаю, какие двери были для него открыты.

Потому что для меня их было закрыто гораздо больше, чем я думала. И чем дольше я размышляла, тем яснее становилось — нет, это не дело о том, как кто-то решил поиграться с переливанием дабы отомстить Симе Жаровой. Речь явно шла о чем-то гораздо большем.

И все это не исключало того, что вполне вероятно, что убийцу я знала в лицо.

Опять же — совсем недавно я ездила в ПМВ и как-то никто не смотрел на меня, как на труп. Но стоило только попытаться выяснить информацию, как странностей стало еще больше.

Загадок у крови было гораздо больше, чем я могла себе представить.

Есть ли еще такие же, как и я? Если они есть — кто их создал? Что происходит с Вагнером? Что я такое?

Ощущение, что эта история началась задолго до того, как была убита первая жертва, укоренилось внутри, захватывая своими отростками восстающий внутри страх. Гул сердца ударил по ушам, когда я вновь подхватила стилус.

Я вывела “Самсон” и тяжелый ком встал поперек горла.

Нет, он определенно был мертв, в этом не было и грамма сомнений, но если я и могла понять что-то, то стоило начинать с того дня, как все стало происходить со мной.

Я на самом деле раскрыла план Самсона до конца? Тогда все казалось таким логичным, но сейчас я ни в чем не была не уверена.