Полутьма (СИ)

Делаю еще шаг вперед, цепляя рукой дырявый шарик на верхушке елки, что всегда мы вешали вместо звезды. Не было другой. Но я очень любила эту игрушку. В тот день папа, как и всегда, торжественно поднял меня на руках, позволяя завершить подготовку к празднику. Надеть на верхушку елки этот шар. Стекло почему-то согревает пальцы, и я вижу, как с моим движением загорается гирлянда.

Перебирая пальцами дождик, что тогда казался волшебным, а сейчас окончательно потускнел, я вновь чувствую запах мандаринов и клея для обоев. Взгляд касается той части комнаты, где должна была разместиться новомодная стенка, подарок дяди, поэтому туда обои не поклеены. Здесь я и стояла, когда в квартиру открылась дверь. Мы ждали дядю, поэтому просто продолжали веселиться.

По-моему, папа понял первым.

Почему ему не потребовалось приглашение? Глупый вопрос, ведь отец работал с вампирами так же, как и я.

Опустившись на пол, я уже не помещаюсь в обведенное мелом пространство. Мама была ниже меня. Маленькая и хрупкая. Кажется, что спустя почти двадцать лет я чувствую запах ее крови, что въелся в потертый временем линолеум. Уткнувшись лицом в пол, я пытаюсь заглушить рвущийся наружу крик. Прижимаю колени ближе, стараясь унять, спрятать боль.

Я ничего не помню с того злосчастного звука открывающейся двери. Папа поворачивает голову, и вот я уже сижу, держа их за руки. Мое платье в крови, но я не могу отпустить их.

Я очень хорошо помню, как они остывают прямо у меня в руках.

– Поешь, – от неожиданности, я подскакиваю на ноги, судорожно растирая слезы по лицу.

Вампир стоит в дверях, делая шаг в комнату, а я чувствую, как внутри разливается ненависть.

– Пошел вон, – шиплю я.

– Сим, тебе нужна еда, я не собираюсь таскать тебя полночи, – вампир делает следующий шаг, и я не выдерживаю.

Кидаюсь на него, бью, куда могу дотянуться. Молотя кулаками ледяную статую, я не вижу ничего из-за туманящих взгляд слез.

– Не. Смей. Входить. Сюда! – кричу я, в очередной раз цепляя его чем-то. – Ты хорошо слышишь меня? Не смей!

Вампир откидывает меня в сторону и, отряхнувшись, спокойно выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь. Я смотрю на летящую с табурета елку и больше не хочу ее поднимать. Прижав колени к груди, пальцами вновь обвожу меловой круг.

И мне кажется, что он теплый.

Наверное, он даже не понял, что случилось. Услышал, что я пришла, и зашел выдать указания. Поджав губу, отнимаю дрожащие пальцы от пола, находя в себе силы подняться на ноги. Конечно, не понял. Просто очередные глупые человеческие чувства.

Уже пережевывая давно остывшую овсянку на кухне, я думаю о том, что пора уничтожить алтарь своей скорби. Но пока все еще не готова. Они словно остались живы там, внутри этой наполненной пылью комнате.

Я не знаю, почему вампир оставил меня в живых. Как и того, почему Сергей не отвечал на мои удары полчаса назад.

Глава 11

Лето в нашем поселке как отдельный вид повышения активности. Дачный туризм, агрофитнес, дайвинг в колодце, сафари за грибами, лагерь «у бабушки». Тянутся старые-новые люди. Это те, кто «молочные» Москвичи. Причем к разряду «Москва» у наших относятся все поселения, что в радиусе трехсот километров от нее. На самом деле молодежь все любят. Вот и сейчас, когда я безнадежно стараюсь спрятать лицо от пылающего огненного шара в небе, хромая от одного дерева к другому и вознося молитвы SPF 50, шум с лавочки доносился до моего дома.

Обычно я не выхожу посреди дня из дома по понятным причинам. Но сейчас, пока три группы направляются прочесать выделенные мной участки, нужно было занять себя чем-нибудь полезным. Например, хотя я и не сильно верила в версию с жителями, проверить ее. Находиться все это время в замкнутом пространстве с вампиром было просто невыносимо.

Баб Клава заняла боевую позицию на лавочке. Ровно сгорбленная спина, вытянутая вперед шея – обманный маневр, внушает противнику слабость. Рука согнута в локте, с частотой две семечки в минуту через каждые тридцать секунд описывает идеальную прямую от кармана ко рту. Парадный платок отглажен, узелок выверен до миллиметра. Глаза прищурены, легкое напряжение выдает лишь то, как бабуля с каждым словом чуть подается вперед.

– Виталька, говорю, ну куда такая дорогая машина-то, это ж целую квартиру купить можно, – хук в исполнении баб Клавы, и кожура семечки точным движением летит в урну.

Любовь Васильевна, заслуженный завуч школы лет дцать назад, берет паузу на отражение удара, цокая языком и отправляя еще одну кожуру в урну. Фиолетовая седина переливается от мелких гипнотизирующих противника кив-ков.

Подумываю заснять видео и направить в НБА. Тут явно две мировые звезды.

– А почем брал-то? – вот тут Дудь может позавидовать невозмутимости лиц обоих.

Хук баб Клавы прошел мимо, встретившись с грамотным блоком. Баб Клава смеяет темп на три семечки в минуту. Любовь Васильна замедляется.

– Ой, да разве ж он скажет, – отступает баб Клава, – «мерседес»-то дешево стоить не будет.

– Ох, Виталька, – цокает Любовь Васильевна, – молодец он у тебя, конечно. Смелый парнишка. «Мерседес» да с ипотекой.