Полузабытая песня любви

– Она была еще слишком маленькая, чтобы понимать, в чем дело. В этом не было ни твоей вины, ни ее. – Делфина уставилась на желтый песок, на серебристую кромку воды. – Ах, Элоди! – выдохнула девушка. В глазах у нее блеснули слезы. – Когда я думаю обо всех вещах, которые она никогда не сделает и которых никогда не увидит… мне становится мучительно больно. Так больно, что я едва могу дышать. – Делфина прижала кулаки к груди. – Ты никогда такого не чувствовала? Того, что можешь умереть, перестав дышать?

– Чувствовала.

– Мне Элоди иногда снится. Как будто бы наступило Рождество и мы уже взрослые. Я вижу, какой красивой моя сестра стала, какой умной и проницательной. Она бы разбила немало сердец, наша Элоди. Так вот, Элоди приезжает ко мне на Рождество, мы с ней стоим под огромной елкой, усеянной огнями, и разговариваем. Лесная красавица вся освещена горящими гирляндами. Отблески их сияния ложатся и на глаза, и на волосы. Элоди одета в серебристое платье, и ее волосы темней, чем бусы из черного янтаря. Мы выпиваем по бокалу шампанского, смеемся, обмениваемся секретами и сплетничаем о ее последнем поклоннике. И я… – Делфина замолчала, потому что горло сжало беззвучное рыдание, а голос пропал. – И я… просыпаюсь такой счастливой после этих снов, Мици. Такой счастливой. – Делфина закрыла лицо руками и заплакала. А Димити не дыша стояла рядом и чувствовала, что вот-вот умрет.

В течение долгого времени девушки не говорили ничего. Они просто смотрели, как маленькие волны невозмутимо лижут береговой песок. Делфина перестала плакать и подняла мокрое лицо к горизонту. Она теперь выглядела такой же спокойной, как морская вода, такой же немой и непостижимой.

– У тебя есть новости о Селесте? – спросила Димити, не уверенная, что хочет услышать ответ.

Делфина, моргнув, кивнула:

– Она прислала письмо, когда я отправила телеграмму моей grandm`are [103]. Оно просто ужасное. Я ношу его с собой и время от времени перечитываю в надежде, что раньше просто неправильно понимала, что в нем написано. Но чуда, конечно, не происходит.

– О чем в нем говорится?

– Мама пишет, что любит меня, но слишком тоскует по Элоди, чтобы захотеть со мной встретиться. Но о чем в нем действительно говорится, хотя и между строк, так это о том, что она считает меня виноватой. Она не желает меня видеть, потому что не может меня простить. И она, конечно, права. Ведь это я убила сестру и чуть не отправила на тот свет мать, – яростно тряхнула головой Делфина. – Я была так уверена! Так уверена, что срывала лишь те травы, какие надо! Как я могла ошибиться? Как? – Делфина в отчаянии посмотрела на Димити непонимающим взглядом. Димити глядела на нее, открыв рот. Слова правда готовы были сорваться с ее языка, но почему-то медлили и продолжали ждать, когда она их произнесет. «Всему виной чернота, вдруг возникшая внутри меня, – хотелось ей сказать. – Мое сердце остановилось. Это была не я». Но Димити продолжала хранить молчание. – Мне казалось, я знаю, что делаю. Я думала, что разбираюсь в травах не хуже тебя. Воображала себя такой умной. – В голосе Делфины прозвучала ненависть к самой себе.

– Зачем ты сюда вернулась? – спросила Димити.

Это было обвинением, просьбой уйти. Делфина разбередила ее раны, и те открылись. Дела обстояли хуже, чем когда бы то ни было.

– Я… просто хотела… посетить место, где они жили. Мама с папой и Элоди. Теперь, понимаешь ли, я закончила школу. И не знаю, куда отправиться или… в общем, не важно. Я поехала в Лондон, но наш дом… разбомбили. Его больше нет. Как и моей семьи. Блэкноул – последнее место, где я их видела. И я надеялась… что они все еще здесь. В каком-то смысле. – Слезы снова потекли по щекам Делфины, и Димити удивилась, что они еще у нее остались. – Мне хотелось вспомнить, что я чувствовала, когда мы жили здесь все вместе в прежние времена. Вспомнить, на что была похожа жизнь, когда мы сюда приезжали, играли и развлекались, папа рисовал, Элоди спорила с мамой, а мы с тобой бродили по окрестностям, собирали травы и ловили раков. Ты и я – единственные, кто еще помнит, как хорошо мы проводили время. Помнишь, как это было и что ты тогда чувствовала? – Делфина уставилась на Димити страшным, жадным взглядом, но было понятно, что ответа она не ждет. – Что мы такого сделали, почему наши жизни теперь погублены, разбиты вдребезги и до срока подошли к концу? За что мы так наказаны? – прошептала она.

Димити покачала головой:

– Почему ты не уедешь к матери?

– Я… не могу. Ведь она не желает меня знать. – Делфина помолчала, вытирая слезы тыльной стороной руки. – Я просто не могу поверить, что она выбросила меня из своей жизни, Мици. Просто не могу в это поверить. Я никогда не хотела причинить вред Элоди… Она должна знать, что это так.

– Если бы Селеста тебя увидела, материнская любовь вспыхнула бы в ней опять. Тебе следует к ней поехать, – посоветовала Димити.

Но Делфина лишь покачала головой: