Полузабытая песня любви

Димити наблюдала за ними с вершины утеса. Зак с Ханной были так заняты друг другом, что ни разу не посмотрели наверх, а потому она осталась незамеченной. Она чувствовала себя по-прежнему усталой, но ей захотелось подняться на утесы и посмотреть с них вниз, на море. В котором где-то был Чарльз. Его кости стали белыми гребнями на волнах, а на песке оставались следы его кожи. Море поглотило любимого, и он стал частью водной стихии. Димити видела, как Зак и Ханна вместе нырнули, и ощутила прилив ревности. Вот бы и ей погрузиться в него. Поплавать. Почувствовать еговоображаемое прикосновение. Руку под животом, поддерживающую на плаву. Но вместо этого вокруг нее зашумел ветер, сразу и нежный и равнодушный, и глаза защипало. Пляж под ней начал расплываться, превращаясь в размытое пятно, и она яростно заморгала. Она знала, что должна увидеть на нем человеческие фигуры, и догадалась, чьи они будут, еще до того, как их наконец разглядела. Когда это произошло, она вздохнула, и ей показалось, что в грудь воткнулось множество стеклянных осколков.

Делфина и Элоди играли на песке. Делфина стояла, аккуратная и благопристойная, в желтом жакете на пуговицах, с волосами, заплетенными в косы, и словно обучала сестру какому-то дикому танцу. Элоди прыгала и крутилась, и ее следы на песке окружали Делфину. Длинные водоросли в руках у маленькой плясуньи развевались, как ленты серпантина. Ветер подул со стороны моря и донес их голоса. Элоди смеялась, громко и заливисто, а Делфина ее поучала, заботливо и терпеливо. Позволяя ей играть, оставаться ребенком. Всегда ведет себя как ребенок.Голос прозвучал у самого уха. Она повернулась и обнаружила, что Селеста стоит рядом с ней, глядя вниз на дочерей с горделивой и любящей улыбкой. Да, это была Селеста. Она смотрела на нее своими изумительными глазами, и сияние красоты исходило от нее, как свет, озаряющий все вокруг. Никакой дрожи в теле, никаких следов горя на лице. Водоросли в руках у Элоди трепетали и хлопали на ветру, словно вымпелы кораблей. Димити силилась вздохнуть. У нее закололо в боку, в области сердца. Сильней, чем она могла вытерпеть. Она хватала ртом воздух, словно рыба, оказавшаяся на суше, и прижимала руку к ребрам, к той ране, которая, как она чувствовала, раскрылась и пропускала внутрь холодный ветер. Ей хотелось остаться с Элоди и Делфиной, хотелось увидеть, как расцветают улыбками их лица. Детские лица девочек Обри – здоровых, любимых, беззаботных и счастливых. Ей хотелось увидеть, как развеваются черные волосы Элоди, когда она кружится в танце. Но вдруг все исчезли. Накатила волна и смыла с песка их следы. Делфина!Она пыталась позвать ее, но изо рта не вылетало ни звука. Селеста осталась на утесе и хмуро посмотрела вслед Димити, когда она повернулась и пошла обратно к «Дозору», медленно и пошатываясь.

В «Дозоре» было многолюдно – даже слишком многолюдно, потому что все перекочевали туда. Элоди лежала на диване, болтая ногами в воздухе, а Делфина сидела рядом с ней. Теперь они были другими. Перестали выглядеть счастливыми и превратились в тени. Они ждали. Селеста ходила большими кругами вокруг дома, пытаясь в него войти, а Валентина внимательно наблюдала прищуренными глазами за каждым ее движением. В их глазах Димити виделся обвинительный приговор, а еще в них сверкали отсветы таких тайн, которые даже она сама теперь плохо помнила. Тайн, которые она заставила себя забыть. Но дочери Обри ничего не забыли, и Селеста тоже, и Валентина. Димити в отчаянии оглядывалась по сторонам, боль в груди становилась сильней. Отсутствовал только Чарльз. Единственный, кого она хотела видеть, единственный, кого ждала. Он один исчез без следа. Димити доковыляла до лестницы и начала подниматься.