Полузабытая песня любви

Зак посмотрел на нее:

– Спросить о чем?

Она ответила ему лучезарным взглядом. Казалось, ситуация ее забавляла.

– О том, что так сильно тебя интересует. Я же чувствую, что вопрос так и вертится у тебя на языке. – Она улыбнулась, увидев на лице внука виноватое выражение. – Не тревожься, дорогой. Мне не важно, зачем ты приехал. Я тебе все равно рада.

– Мне очень жаль, бабушка, но я хочу тебя спросить о… Чарльзе Обри.

Он думал, что бабушка улыбнется, или покраснеет, или посмотрит на него тем счастливым, таинственным взглядом, который в прежние времена у нее всегда появлялся при упоминании этого имени, но вместо этого старая женщина лишь поглубже уселась в своем кресле, словно хотела отодвинуться подальше и тем самым уйти от ответа.

– Вот как, – проговорила она.

– Помнишь, когда я был маленьким, ты всегда намекала… позволяла предположить… что, возможно, Чарльз Обри был моим дедушкой.

Сердце у Зака учащенно забилось. Эти слова показались чудовищными, когда он их произнес.

– Да, я помню. – Это было все, что она сказала.

Выражение ее лица стало обеспокоенным, и Зак задумался почему. Ее муж, дед Зака, умер одиннадцать лет назад, и правда уже не могла его расстроить.

– Знаешь, последние несколько недель я провел в Блэкноуле…

– В Блэкноуле? Ты ездил в Блэкноул? – перебила она его.

– Да. Хотел побольше узнать о тамошней жизни Обри, о его работе в этой деревне.

– И удалось? – Она с нетерпением наклонилась вперед в своем кресле.

– О да. То есть… – Зак колебался. Он чуть не рассказал обо всем, что узнал. Но делать этого было нельзя. Тайну, которую Димити столь тщательно скрывала в течение многих лет, нельзя выдать просто так, походя. Даже родной бабушке, которая пронесла любовь к Обри через всю свою жизнь. – Мне удалось там кое-что выяснить. И в связи с моими находками мне теперь очень важно знать… на самом ли деле я потомок Чарльза Обри. То есть являюсь я его внуком или нет.

Старушка снова откинулась назад и поджала сморщенные губы. Ее костлявые руки сжимали подлокотники кресла. В комнате было чересчур жарко, и Зак вдруг почувствовал, что у него вспотели подмышки. Он ждал, и на какое-то время ему показалось, что ответа не последует. Бабушкин взгляд блуждал где-то в прошлом. Подобное часто случалось и с Димити Хэтчер. Но в конце концов бабушка все-таки заговорила.

– Чарльз Обри. Ох, каким великолепным он мне казался. Теперь тебе уже не понять, какой он был удивительный.

– Я могу видеть, насколько удивительны его картины, – возразил Зак.

– Это может любой дурак. Нет, требовалось встретиться с ним, познакомиться, чтобы по-настоящему это почувствовать…

– Но разве ты не замечала, – проговорил Зак, ощутив внезапный прилив раздражения. – Разве тебе не ясно, чту эта история сделала с дедушкой? И с моим отцом? – (Бабушка моргнула и немного нахмурилась.) – Мой отец, твой сын Дэвид, вырос в семье человека, который его не любил, потому что не считал своим сыном!

– Любой порядочный мужчина любил бы мальчика независимо ни от чего, – отрезала она. – Я предлагала ему разойтись, оставить его в покое и забрать сына. Но он не захотел. Это, видите ли, скандал. Его всегда слишком заботило, что подумают другие люди. То, кажемся ли мы респектабельными, беспокоило его больше, чем то, счастливы мы или нет.

– А вы ими были?

– Кем, дорогой?

– Респектабельными людьми? Являлся твой муж отцом твоего ребенка или мой отец был незаконнорожденный сын и… дитя любви?

Услышав это, бабушка рассмеялась:

– О, милый мальчик! Ты выражаешься прямо как твой дед! Так же помпезно. – Она похлопала его по руке. – Однако я действительно впечатлена тем, что наконец один из членов нашей семьи спустя многие годы набрался смелости, чтобы спросить меня напрямик. Но какое все это теперь имеет значение? Постарайся меньше об этом думать. Каждому позволительно иметь свои тайны, а уж тем более женщине…

– Я должен знать, – решительно сказал Зак.

– Нет, не должен. Ты вырос, имея заботливого отца, тебя любили, и с тобой хорошо обращались. Это главное. Так для чего копаться в прошлом? Ты едва ли найдешь что-то важное для себя. Что-нибудь столь же существенное, как то, что у тебя есть сейчас.

– Для чего? Затем что… мой отец вырос без любящего отца, разве не так? Он вырос с мыслью о собственной неполноценности. О том, что никогда не станет настолько хорош, чтобы понравиться. Он вырос в тени Чарльза Обри, как некто, приносящий разочарование! – Зак сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Но все это не важно. То есть, конечно, важно, однако здесь я по другому поводу. В Блэкноуле я познакомился с одной женщиной, родственницей Обри. Она его правнучка. Внучка Делфины, дочери Чарльза. Ты ее помнишь?

– Делфина? Старшая из двух девочек? – Бабушка склонила голову набок. – Я видела их время от времени, практически мельком. И никогда с ними не разговаривала. Ни с ними, ни с той, третьей.

– Какой третьей?

– Юной девушкой из деревни, которая всюду за ними ходила.

– Димити Хэтчер?

– Ее так звали? Она была красотка, но одевалась в обноски и смотрела искоса, прикрыв лицо волосами. Я всегда сомневалась в том, что она простушка.