Полведра студёной крови[СИ]

На какое-то время все стихло, но я еще долго не решался выбраться наружу. Наконец решился. Теперь я уже примерно представлял, где находится злощастная живодёрня и, стараясь миновать ее, начал обыскивать тоннель на предмет какой-нибудь полезной утвари. Чего-нибудь такого, что можно было подставить, чтобы долезть до спасительной дырки под потолком. Вскоре мне попалась железная бочка. При попытке ее дотащить до дыры, эта зараза, издавала слишком много шума. Так что мне приходилось часто останавливаться и прислушиваться, не идет ли кто. Наконец, дело было сделано, и я опять отправился на поиски строительного материала. Нашел две разбухшие от влаги доски, приподнял их, но…

Дзинь, дзинь.

Опять! Значит, опять на трубу! Больше некуда.

Дзинь, дзинь.

И опять заскрежетало. На этот раз "жестянщик" не остановился.

Я набрался смелости и выглянул.

От меня уходил раздетый по пояс верзила с огромным тесаком в правой руке. Именно его лезвием он царапал по шершавой поверхности трубы.

— А кто это у нас там? — верзила будто почувствовал мой взгляд, остановился и, резко обернувшись, пошел обратно.

Я скатился вниз и вжался в холодную бетонную поверхность, отчаянно желая стать маленьким-маленьким и пролезть в спасительную щель между трубой и стеной.

— Не прячься детка. Я знаю, что ты там, — сказали совсем рядом, и тут же мощный удар сотряс трубу.

Мне заложило уши.

— Иди к папочке.

Плечо сжала стальная клешня. В глазах потемнело от боли, и мне пришлось податься вперед. Тут же вторая клешня верзилы ухватила меня за шиворот.

Здравствуй разделочная!

Сюда меня дотащили волоком, как и всех остальных. Тащили за шею, время от времени приудушивая, чем совсем сломили волю к сопротивлению. Я будто выныривал из воды на секунду, хватал ртом воздух и тут же погружался обратно. Слышал, что Святые таким образом, допрашивали пленных. Я бы раскололся после первого же нырка, учитывая мою "любовь" к купанию.

Верзиле не составило никаких проблем растянуть меня на разделочном столе с помощью толстой бечевки. Он сделал круг по комнате. Потом ненадолго замер, уставившись на грязную кафельную стену, покрытую засохшими кровавыми подтёками. Взял в руки тесак и пошел ко мне.

Пиздец!

Холодная сталь легла мне на грудь. Толстый палец, с длинным изуродованным грибком ногтем, прочертил на моем животе две линии.

— Так будет хорошо. Тебе должно понравиться, — произнес верзила.

Он развернулся и пошел к дальнему углу. Тесак остался лежать на моей груди.

— Так, так. Мы чем-то не довольны? — обратился хозяин разделочной к кому-то.

Я повернул голову и увидел, что это был давешний беглец, висящий вниз головой на крюке. Кожа его живота и груди была отделена от мяса и свисала, почти закрывая голову. Бедняга все еще дергался и хрипел. Верзила подошел, взялся за кожу и дернул вниз, сделав так, что голова стала укрыта полностью.

— Ты снова недовольна, моя девочка, а я ведь и жениха тебе нашел. Вот и свадебное платье почти готово.

Беглец не отвечал, и верзила повернулся ко мне.

— Будет отличная пара, — он подошел к моему столу и взял в руки тесак. — Потерпи еще немного, моя девочка, мы с твоим парнем только примерим свадебный костюм, — с этими словами верзила сделал на моем животе два неглубоких, слава Богу, разреза. Засочилась кровь.

— Славно. А вот здесь нужно укоротить, — тесак лег на мою шею.

В этот момент у моей "невесты" отошли газы, и что-то полилось на кафельный пол.

— Фу, как нехорошо! Разве я не учил тебя манерам в приличном обществе? Так ты мне всех гостей распугаешь, — хозяин разделочной обвел взглядом изуродованные трупы, тут и там разбросанные по столам и висящие на крюках, вытер руки о фартук и вышел из комнаты.

Тем временем моя собственная кровь ручейком добежала до моей левой руки. Веревка, обмотанная вокруг запястья, намокла, и я попытался вывернуть свою кисть из петли. Было больно, но у меня получилось. Хотя при этом я, кажется, закричал.

— Уже иду, — раздалось из коридора, и в дверном проеме, подтягивая на ходу штаны, появился верзила.

Он подошел к одной из человеческих тушек с распоротым животом, под которой изрядно натекло, и, вытянув у той из брюха кишку, лихо перехватил ее тесаком. Этот инструмент служил ему и скальпелем, и топором, и ножницами, и перочинным ножом одновременно.

— А вот и галстук. Сейчас примерим, — верзила подошел ко мне и замахнулся. Тесак перерубил бечевку, крепившую руки и ноги к столу.

Бля! Я только освободил левую руку, мог бы попытаться освободить и правую, а там и ноги. Что за непруха?!