Полвека любви

На первомайских демонстрациях, проходя в школьной колонне мимо правительственной трибуны, мы его видели: крупное волевое лицо с тяжелым подбородком, очки. Багиров был, что называется, сильным человеком. Он не спускал требовательного взгляда с нефтяной промышленности. Если где-то что-то не ладилось, гнев его бывал страшен. Мы, школьники-старшеклассники, знали, конечно, мало. Но помню, как рассказывали: пришла к Багирову делегация жителей Бузовнов — приморского селения на Апшероне. В Бузовнах осваивались новые нефтеносные площади, вытесняя виноградники. (Издавна тут выращивали на редкость сладкий и нежный столовый сорт винограда аг-шаани, «белый шахский».) Так вот, заявилась на прием к Багирову группа бузовнинских селян, старики, аксакалы. Стали жаловаться: нефть, нефть, кругом нефтяные вышки, а виноградники, от отцов и дедов доставшиеся, гибнут. И будто Багиров хмуро выслушал их ламентации, а потом, перегнувшись через стол, постучал пальцем по лбу сидевшего напротив аксакала и сказал: «Если здесь нефть найдем, тоже вышку поставим».

«Легко на сердце от песни веселой», — орали мы, проходя в праздничной колонне мимо трибуны, откуда строго смотрел человек с волевым подбородком.

Отец Владимира Львовича Листенгартена, дед Лиды, был до революции управляющим нефтепромыслами одного из бакинских промышленников. На его квартире, бывшей вне подозрений, прятался революционер, совершивший побег из бакинской тюрьмы. Родной брат этого беглеца Андрей Вышинский одно время репетиторствовал в Баку и, между прочим, преподавал латынь младшему брату Владимира Львовича — гимназисту Альберту. Репетитор-юрист хорошо знал латынь. Знал, конечно, и римское право. Это не помешало ему впоследствии стать крупным теоретиком и практиком вопиющего кровавого произвола и в этом зловещем качестве войти в историю страны.

Владимир Львович Листенгартен стал горным инженером, геологом. Свою деятельность он начал в одном из старейших нефтепромысловых районов — Сталинском. Отсюда, с желто-серых холмов бакинского нагорья, нефтяные вышки Биби-Эйбата смотрели на раскинувшийся внизу, прильнувший к синей бухте амфитеатр города. За юго-западной окраиной Баку, за Баиловым мысом, стоял лес вышек в Бухте Ильича, засыпанной, отобранной у моря еще в 20-е годы. Дальше выжженная солнцем земля Апшерона простиралась к Лок-Батану — пустынной местности, где издавна попыхивал вулкан, время от времени лениво истекавший потоками горячей грязи.

Районы грязевых вулканов не считались перспективными для поиска нефти. А вот начальник геолого-разведочной конторы Сталинского района Михаил Александрович Никитин отстаивал другое мнение: в Лок-Батане есть нефть. В конце 1931 года тут началась разведка по картам, составленным Никитиным и его молодым заместителем инженером Листенгартеном. Буры вошли в нефтеносный пласт (в продуктивную толщу, как говорят нефтяники). В мае 1933 года из недр Лок-Батана вымахнул гигантский нефтяной фонтан…

Лиде с детства были привычны разговоры геологов. Владимир Львович приезжал домой поздно, спешил к обожаемой дочке, а та, если еще не спала, радостно вдыхала запах нефти, солнца и пустыни, просила: «Расскажи, где был сегодня. Опять в Лок-Батане?» Дядя Миша Никитин часто бывал у них дома, очкастый, со смеющимися глазами. Лида прислушивалась к его разговорам с отцом — вечно о бурении, о пластах, об антиклиналях каких-то. Казалось, для них интереснее была подземная жизнь, чем наземная. Геологические карты, вычерченные отцом, казались Лиде королевствами невиданных на поверхности земли очертаний. И она думала: непременно буду геологом, как папа…

По выходным Владимир Львович давал себе передышку от геологических забот — он играл на виолончели. Бывало, его вольную импровизацию прерывали соседи: что-то там не поделили, разругались и требовали от Владимира Львовича, чтобы он, со свойственной ему справедливостью, рассудил их. Он со вздохом откладывал смычок и шел на кухню мирить соседей.

Талантливый горный инженер Листенгартен стал одним из командиров большой бакинской нефти — главным геологом Сталиннефти, крупнейшего объединения нефтяной промышленности Азербайджана.

В ночь на 27 июля 1937 года Владимира Львовича арестовали. «Папа депутат Баксовета», — сказала при обыске пятнадцатилетняя Лида в наивной надежде, что правило депутатской неприкосновенности заставит незваных ночных «гостей» одуматься. Но те и ухом не повели. «Папа награжден орденом Ленина», — сказала Лида. «Да? — бросил один из них. — Дайте сюда». Он сунул коробочку с орденом Ленина в карман.

В ту ночь «черные вороны» НКВД неутомимо колесили по бакинским улицам. Посвистывал северный ветер, крутя вихри пыли на перекрестках. Взяли в ту ночь и начальника Азнефтеразведки Никитина, и многих других. То была поистине черная ночь для Азнефти.

Давно известно: кровавую карусель 30-х годов привела в движение борьба за власть, укрепление диктатуры Сталина путем насаждения страха. А страх, как некогда подметил Шекспир, «всегдашний спутник неправды».