Полвека охоты на тигров

Необходимо указать, что в те времена охрана у меня была уже поставлена хорошо и браконьерство стало большой редкостью. Приходили или совсем неопытные или же, как говорят, прошедшие огонь, воду и медные трубы и не задумывающиеся пустить пулю в хозяина или навязчивого сторожа. Надо сознаться, что они достигли блестящих результатов на острове Путятине, где, в конце концов, из 1500 оленей осталось не больше 200.

Лучше обстояло дело с охраной на островах Аскольд и Рикорд, где олени принадлежали Приморскому обществу любителей охоты. Это нужно отнести за счет энергичного председателя общества – председателя Владивостокского окружного суда Н. Н. Бушуева, в конце концов, в 1913 году убитого браконьерами при охране оленей. Его заменил не менее энергичный товарищ председателя – инспектор владивостокской таможни П. Л. Ярышкин, который и оставался на своем посту до окончания существования общества. Между прочим, в конце 1918 года Ярышкин в перестрелке на острове Аскольде застрелил знаменитого на все Приморье браконьера и стрелка Андрея Кочергина, в свое время подозревавшегося в убийстве Бушуева, но не уличенного.

Считаю нужным пояснить, что полуостров Янковского с трех сторон омывался чудным Японским морем, а с четвертой, на протяжении трех верст от моря, каналом, шириной в 100 саженей, соединяющимся с огромным Лебяжьим озером, протяжением в пять верст. Полуостров от материка отделялся болотистым, местами топким, малопроходимым летом перешейком в две версты шириной. Озеро вокруг заросло высокими камышами. Браконьеры иногда пользовались маленькими лодками и ночью переплывали на них озеро. Иногда же они приплывали из Владивостока на лодках и высаживались со стороны моря, с островов.

Протяжение морского берега полуострова превышало 20 верст, что также затрудняло охрану, особенно в темные ночи и туманы. Лодка, высадившая браконьеров, уходила в ближайшие мелкие острова и ждала сигнала, когда вернуться за добычей.

Все это, конечно, затрудняло охрану. Вывезти панты с полуострова Янковского считалось у настоящих браконьеров своего рода доблестью. Вывезший их, как бы переходил в высшую категорию хищников.

Поэтому, чтобы быть на высоте с охраной парка, пришлось не только выдавать при успехе крупные премии, но и строить ее на спортивных началах: которая из двух сторон выиграет – мы или браконьеры.

Я, естественно, стоял во главе охраны и, конечно, всегда нес некоторый риск своей головой, на которую почему-то всегда смотрел довольно легкомысленно. Правда, меня часто спасала большая решимость, ловкость и быстрота, а также дурная слава, которую я не отрицал, но подтверждал, когда мне задавали вопрос:

– Сколько вы на своем веку отправили на тот свет браконьеров?

Теперь же сознаюсь честно, ибо мне никого уже не надо запугивать: ни одного браконьера я не убил. Правда, в перестрелке были умышленно легко раненные, но когда мне приходилось брать на мушку браконьера, а это бывало нередко, и он слышал мой «ласковый» голос: «Положи ружье, иначе застрелю» – не было случая, чтобы он не сдался.

Конечно, я знал – преимущество на моей стороне: я охраняю, а браконьеры грабят. Кроме того, все браконьеры считали меня выдающимся стрелком. Наряду с этим, если они обнаруживали меня первыми, то не хотели брать риска стрелять, а прятались, ибо знали, что при промахе они уже будут на мушке. Я верил в свою звезду и поэтому шел на риск всегда спокойно, придерживаясь теории:

– Надо уметь заставить врага всегда чувствовать, что у тебя две шкуры, а у него одна. Тогда он отступит…

Вернусь к прерванному рассказу. Одновременно с телефонным распоряжением сторожам по сухопутной линии я дал инструкцию следить и за береговой, усиленно наблюдая вечером и ночью за лодками и подаваемыми световыми сигналами.

Второй линией ловли браконьеров, если бы с наступлением темноты им удалось незамеченными выбраться из парка, было соединение канала с озером, так называемый исток канала, который можно было легко перейти в брод, и перешеек полуострова, имевший два прохода: или по берегу озера, или по главной дороге, идущей по середине перешейка.

Все три указанных перехода занимались с вечера до полуночи, так как предполагалось, что если до полуночи браконьеры не вышли, то останутся в парке поохотиться на следующее утро. Недалеко от перешейка было расположено именье моего брата Яна, ныне умершего. В его обязанности в таких случаях входило – с вечера, вместе с вооруженными рабочими занять оба прохода по перешейку.

Поседлав лошадь и собрав около десяти человек верховых (обыкновенно это частично были служащие, частично молодежь, гостившая в именьи летом), мы тронулись цепью по парку искать браконьеров. Задача была нелегкая, мешали заросли, россыпи, скалы. Проездили и пробродили до вечера, но ничего обнаружить не удалось. Не обнаружили мы и трупа оленя, из чего можно было заключить, что стрелявший утром браконьер сделал промах и вечером они снова возобновят охоту.