Полвека под землей

День между тем уже склонялся к вечеру. Над ледниками Маладетты заклубился густой туман, то скрывая от нас белоснежные шапки горных великанов, то снова являя их нашим зачарованным взорам. Лучи заходящего солнца скользили вверх по крутым склонам, с каждой минутой поднимаясь все ближе к вершинам. Последние огни заката озарили огромную пирамиду Нету, потом сконцентрировались на самой макушке этого гигантского пика, где пылали несколько мгновений нестерпимо ярко, словно воспламенив вечные льды, затем погасли. Ночь, уже окутавшая глубокие ущелья и подножия горных вершин, поднимается в вышину, чтобы воцариться над миром.

Солнечный свет неблагоприятно воздействует на флюоресцеин, поэтому сбрасывать его в Тру дю Торо можно лишь с наступлением сумерек. Драгоценный краситель не должен потерять ни одного грана своей волшебной силы до того, как он отправится в таинственное подземное путешествие вместе с горным потоком, низвергающимся в Тру дю Торо.

Все участники экспедиции с нетерпением ждут этой минуты. И вот наконец я даю сигнал: начинаем! Все указания уже даны, роли распределены заранее. Через минуту всякие разговоры будут немыслимы в оглушительном грохоте водопада.

Взобравшись на скалу у вершины водопада и держа под рукой вскрытые бочонки, мы с женой приготовились сбрасывать флюоресцеин, который буйные воды, низвергаясь в пропасть, идеально растворят и размешают. Трое остальных участников поместились ниже по течению. В их задачу входит наблюдение за узким каменистым руслом протяженностью около 150 метров, которое начинается у подножия водопада. Водный поток мчится по этому скалистому коридору, шипя и пенясь, и, лишь достигнув дна пропасти, успокаивается в глубоком озере.

Я опускаю руку в первый бочонок, извлекаю из него горсть тончайшего, почти неосязаемого коричневатого порошка и с размаху бросаю его в воду. И — о чудо! — водяные струи мгновенно окрашиваются великолепным зеленым цветом, словно вспыхивают ярким волшебным пламенем. Несколько горстей флюоресцеина превращают водопад Тру дю Торо в какой-то сказочный каскад невероятного, не описуемого никакими словами, изумрудного цвета. Он мчится, переливаясь и светясь, по своему каменному ложу на дно пропасти, где силуэты наших помощниц, восхищенных не менее нас и оживленно жестикулирующих, четко выделяются на ослепительно-зеленом фоне воды.

Сорок пять минут подряд мы ритмично повторяем наши движения сеятелей, но никак не можем привыкнуть к возникающему у нас на глазах волшебству. Неправдоподобная, немыслимая окраска водопада придает окружающему пейзажу совершенно ирреальный вид, словно мы находимся в каком-то заколдованном царстве.

Под конец мы бросаем в воду и опустевшие бочонки, чтобы ни одна частица чудесного порошка не пропала даром. Затем стремительно скатываемся вниз, к подножию водопада, где наши спутницы встречают нас взрывом веселого смеха. В горячке работы мы с женой осыпали друг друга с головы до ног тонким слоем флюоресцеина, который окрашивает нашу одежду ровным рыжеватым цветом с ярко-зелеными пятнами и разводами в тех местах, где на нее попали брызги воды.

Однако все наше внимание приковано к пропасти Тру дю Торо. Круглое озеро на дне ее, окруженное отвесными гладкими стенами, напоминает гигантский горшок с ярко-зеленой краской. Непрестанный приток воды, снова сделавшейся в верховьях водопада чистой и прозрачной, не ослабляет чудесной изумрудной окраски глубокого озера.

Сгустившиеся сумерки скрывают от наших глаз феерическое зрелище и гонят прочь с наших постов наблюдения.

В Пиренейских горах убежища для ночлега встречаются редко, и людям, которых ночь застигла на высоте, трудно рассчитывать на сколько-нибудь сносный приют. Я веду свой маленький отряд к жалкой хижине из неотесанных камней, в полукилометре от Тру дю Торо. Лачуга, вероятно, никогда не видела такого наплыва посетителей. Кое-как укладываемся вповалку на подстилку из полусгнившей хвои. Каждый скрючивается как может и старается забыть во сне неудобства ночлега.

Ночь обещает быть ветреной и холодной, как всегда на такой большой высоте.

Все мои мысли — об успехе проводимого эксперимента. Тщетно я стараюсь отвлечься и забыться. Я вспоминаю о том, уже далеком дне, когда я впервые стоял в одиночестве на краю пропасти Тру дю Торо, спрашивая себя, какую тайну она скрывает. В тот день я устроился на ночлег прямо под скалистым обрывом и крепко спал, убаюканный ревом и грохотом водопада. Но сегодня его монотонный и приглушенный расстоянием гул, долетающий сюда и нарушающий торжественную тишину июльской ночи в горах, будит во мне слишком много воспоминаний и раздумий, чтобы я мог уснуть спокойно.

Вот уже три с лишним года, как я упорно стараюсь разгадать загадку Тру дю Торо. Не было дня, чтобы я не ломал себе голову над вопросом: «Куда же направляются эти буйные воды?»