Полвека под землей

Как мы выдержим такой долгий срок здесь, высоко в горах, не имея ни оборудования, чтобы разбить лагерь, ни необходимого резерва продовольствия, с одним лишь одеялом на двоих да скудным запасом продуктов, которого едва хватит на три-четыре дня?

Все эти мысли заставляют меня лихорадочно ускорить шаг, чтобы быстрее увидеть водопад, который грохочет теперь совсем близко, еще невидимый за плотной стеной елей и буков. И внезапно в просвете между темными стволами деревьев я вижу часть огромного каскада и застываю на месте, задохнувшись от волнения: гигантская струя воды, вырывающаяся из недр горы, сверкает и переливается всеми оттенками ослепительно-зеленого цвета!

Кидаюсь вперед, чтобы лучше видеть, смотрю жадно, не отрываясь, на сказочное зрелище. Вихрь радостных мыслей кружится в голове: значит, я был прав, значит, Гаронна действительно берет начало в горах Маладетты!

Я слишком взволнован, чтобы анализировать овладевшие мной чувства. Впоследствии я припоминал, что громко смеялся, глядя на кипящую зеленую воду, с ревом низвергавшуюся с высоты. Это была, без сомнения, нервная реакция на предшествовавшие волнения и напряженное ожидание и вместе с тем радость сознания, что мои труды не пропали втуне, предварительный прогноз подтвердился и это открытие внесет существенную поправку в географию Франции.

Вопреки мнению многочисленных и авторитетных противников, которые отказывались признать столь невероятный, на первый взгляд, каприз природы, истоки Гаронны действительно находятся на южном склоне Пиренеев.

Не задерживаясь дольше возле водопада, я спешу обратно к хижине, чтобы сообщить радостную весть моей матери, которая тем временем уже начала наводить порядок в полутемной хибарке на случай нашей длительной задержки в этих местах.

В одну минуту наши пожитки засунуты обратно в непросохшие рюкзаки, огонь погашен, дощатая дверь плотно притворена, лагерь снят. Мы весело прощаемся со своим временным пристанищем, радуясь, что избавлены от необходимости провести долгие часы ожидания в его сырых и закопченных стенах.

Четверть часа спустя мы уже стоим у подножия грохочущего водопада и любуемся изумрудной расцветкой его струй. Зрелище поистине феерическое, воскрешающее в памяти то, которое мы наблюдали накануне вечером у Тру дю Торо.

Итак, эксперимент закончен, и закончен блестяще. Остается найти свидетелей, которые подписали бы документы, формально удостоверяющие очевидный и несомненный результат нашего опыта.

Из моих предварительных подсчетов (60 килограммов флюоресцеина окрашивают примерно 2 400000 кубометров воды) явствует, что окрашенные воды Гуёй де Жуэу пройдут через всю долину Аран и достигнут границы Франции. С сожалением отрываемся от созерцания сказочной картины и спешим вниз по течению новорожденной Гаронны в поисках первых свидетелей.

Целый час мы спускаемся по долине сквозь густой лес, высматривая редкие просветы между деревьями, чтобы лишний раз полюбоваться изумрудными речными струями.

Наконец лес кончается, и мы выходим на широкий луг. Двое косцов, заметив нас, бросают работу, бегут к нам и взволнованно спрашивают, видели ли мы Гаронну. Они обнаружили «дьявольскую» окраску воды сегодня около шести часов утра, когда пришли сюда, и с тех пор, встревоженные и недоумевающие, бегают время от времени к реке, чтобы удостовериться, все ли она еще зеленая.

Я объясняю горцам причину непонятного явления, успокаиваю их как могу и предлагаю подписать первое из многочисленных свидетельств очевидцев, которые я впоследствии собрал.

Один из косцов был уверен, что «в горах прорвало серный рудник», другой ужасно беспокоился о судьбе форелей.

Кстати сказать, почти все, видевшие окрашенную в зеленый цвет воду, были уверены, что форели в Гаронне погибли, — такой яркой и густой была краска. Сколько я ни заверял этих людей, что флюоресцеин абсолютно безвреден, далеко не все мне поверили. Однако даже самые отъявленные Фомы неверующие вынуждены были признать, что не заметили на поверхности воды ни одной мертвой рыбы.

Мы продолжаем спуск по долине Аран, торопясь достигнуть постоялого двора Артига де Лен, где надеемся отдохнуть, обсушиться и подкрепиться. Но, как видно, судьба решила не давать нам в этот знаменательный день покоя.

Едва мы расположились в кухне «posada», где старая крестьянка торопливо готовила для нас горячий кофе, одновременно уверяя взволнованным голосом, что зеленая окраска реки, несомненно, «проделка злых фей и предвещает ужасные беды», — как снаружи послышались чьи-то голоса. Я выглянул в окошко, выходившее на дорогу, и увидел двух испанских пограничников-карабинеров, быстрыми шагами приближавшихся к дому. Бравые воины, конечно, были тоже уверены, что зеленая окраска Гаронны — дело рук злоумышленников, отравителей рыбы, и, выйдя из деревни Лас Бордас, пустились в погоню за браконьерами.