Итак, разрешение получено. Но прежде чем сажать полки на новые аэродромы, надо их сперва поднять со старых. А некоторые из них настолько раскисли, что с них не то что взлететь — рулить не представлялось возможности. В перемешанной с талым снегом грязи колеса шасси вязли до самых полуосей. Особенно плохо дело обстояло в дивизии Орлова. Аэродром, где базировались полки Рубахина и Власова, превратился в настоящее болото. Единственным выходом из положения было использовать вместо взлетной полосы ближайшую от аэродрома дорогу.
Но об этом надо сказать отдельно. С шоссе позже взлетали многие: нужда заставила. Мы лишь показали пример, став своего рода пионерами в этом деле. Кое-какой опыт у меня имелся: довелось во время Белорусской операции взлетать с проселочной дороги, о чем я вскользь уже упоминал. Но дорога дороге рознь. И потому хочу рассказать, как взлетал полк майора Рубахина, более подробно. Высветить, так сказать, наши тогдашние трудности во всех деталях.
Прежде всего, истребителю для разбега нужна полоса длиной в тысячу метров и шириной в пятьдесят. Шоссе же, на которое меня вывел Рубахин, если иметь в виду единственный подходящий для взлета прямой участок, насчитывало всего четыреста метров в длину и четырнадцать в ширину.
— Ничего не выйдет! — сказал с досадой Рубахин. И предложил: — А что, если металлическую полосу в штабе армии попросить? Я слышал, что будто бы целых шесть комплектов таких поступило.
— Значит, слышал и то, сколько один такой комплект весит? — не без иронии поинтересовался я. — Две тысячи шестьсот тонн. На чем доставлять их к тебе на аэродром прикажешь? Да и укладка металлических плит требует специальной подготовки грунта. А где у тебя грунт? У тебя грязь вместо него.
— Но с дороги же не взлететь! Узкая…
— А мы ее расширим. Разберем на доски сараи в соседней деревне, околотим щиты и закроем ими обочины вдоль дороги.
— А длина прямого участка? — оживился Рубахин, догадываясь, что у меня есть какая-то мысль в запасе. — Четыреста же метров всего!
— Знаю, что четыреста. Вместе мерили, — усмехнулся я и выложил свой главный козырь: — Вставим колышки под закрылки, увеличим угол атаки и взлетим. Еще вопросы есть?
— Самый последний, командир! — Широкоскулое лицо майора Рубахина сияло в откровенной улыбке. — На чем «яки» с аэродрома до шоссе тащить? Не на руках же?
— А об этом мы с местным населением потолкуем, — заключил разговор я.
Население — польских крестьян — уговаривать не пришлось. Едва сообразив, что от них требуется, они принялись разбирать на доски хозяйственные постройки и даже крыши собственных домов; таскали землю, засыпали обочины, настилали сверху дощатые щиты, валили телеграфные столбы и деревья вдоль дороги. Вместе с ними работали и мы — от рядового техника до командира полка. Про себя не говорю — сидеть без дела не в моем характере. Я за всю свою жизнь ни разу сантехника или электромонтера не вызвал. Не то что с лопатой там или двуручной пилой — с любым инструментом еще с молодых лет обращаться привык. Короче, через сутки самодельная полоса была готова. Дорогу привели в порядок, расширив до двадцати метров, а вот длины прибавить — было уже не в наших силах. Решил, что первым буду взлетать сам.
Утром польские крестьяне привели упряжки быков и помогли доставить самолеты к дороге. Отобрал для первых взлетов самых опытных летчиков; распорядился, чтобы за порядком на земле наблюдал капитан И. В. Федоров, которому предстояло взлететь последним, и залез в кабину. По моим расчетам, с закрылками, подпертыми деревянными колышками, самолету должно было хватить для разбега 385 метров. Конечно, я хорошо понимал, на какой риск иду, но без риска на войне не обойтись. Больше одной машины все равно не разобьем, взлетать-то полк будет по очереди…
Казалось, что «як» разгоняется нехотя, как бы не веря, что удастся набрать необходимую скорость отрыва. До неспиленного телеграфного столба — ориентира, где дорога делала поворот, — оставалось метров пятьдесят, а машина еще как бы висит на ручке управления, не набрав необходимой подъемной силы. Оторви ее сейчас — снова плюхнется на шоссе. Рано… Еще чуть-чуть… А вот теперь пора! Ощутив появившуюся в ручке управления упругость, я аккуратно беру ее на себя.
Кажется, пронесло, мелькнула мысль. А почему, собственно, кажется? Я же все рассчитал. И те запасные пятнадцать метров — может, чуть меньше или чуть больше — тоже были! И на сердце у меня сразу отлегло. Почувствовал: взлетит полк. Взлетит, как я только что взлетел.
Так оно и произошло. Летчики один за другим взлетали с шоссе, набирали высоту и затем четверками брали курс на новые аэродромы.
На аэродроме Морин, куда я прилетел с первой группой истребителей, уже успел обосноваться батальон аэродромного обслуживания, которому я поручил оборудовать здесь КП корпуса. Помимо боеприпасов и горючего аэродромщики завезли продукты питания и все необходимое для нормальной жизни и боевой работы. Действовала уже и радиостанция, которой, кстати, пришлось сразу же воспользоваться.