Полвека с Вьетнамом. Записки дипломата (1961–2011)

Наш охотник тут же согласился и мы, дождавшись возвращения проводника, двинулись в путь. Уже вовсю жарило солнце. Высота, издали казавшаяся нам небольшим холмом, при ближайшем рассмотрении, когда мы наконец добрались до ее подножья, была подобна неприступной горе. Заметив нерешительность в глазах охотника, сопровождавший нас вьетнамец, переговорив с проводником, сообщил, что до вершины совсем близко. Вверх вела крутая, извилистая тропа и за поворотами расстояние до цели определить было трудно. Но, как мы вскоре убедились, за каждым новым поворотом коварно открывался новый не менее крутой и длинный отрезок пути. После первого поворота пришлось раздеться, оставшись в одних шортах. Но оголенные ноги тут же становились добычей довольно крупных «летающих» пиявок, прикосновение которых обычно замечаешь поздно по ручейку стекающей крови. При приближении жертвы эти пиявки, опираясь на один кончик и как бы пружиня, высоко взлетают вверх. Зная по опыту, что заметив такие пиявки на теле, отдирать их сразу нельзя, иначе открывается ранка. Помогает единственно действенный, много раз проверенный способ. Преодолевая гадливость, я не спеша доставал зажигалку или спички и подносил огонь к пиявке, которая с шипением набухала и, лопаясь, отваливалась, оставляя чуть заметный след.

При тридцатиградусной жаре и стопроцентной относительной влажности подъем в гору стоил немалых усилий. Было полное ощущение, что у меня за спиной не ружье, а нечто тяжеловесное, наподобие гранатомета. Первым сдался наш охотник. После очередного «последнего» поворота, осознав, что до вершины еще далеко, он наотрез отказался подниматься выше, заявив, что возвращается назад. Нам с проводником и сопровождавшим вьетнамцем пришлось, как минимум, еще три раза, преодолев очередной отрезок пути, долго уговаривать охотника идти дальше, уверяя его, что за тем «последним» поворотом нас действительно ждет конец пути.

Когда мы были уже наверху и проводник, разведя нас на небольшое расстояние, показал, откуда надо ожидать появления диких животных, разразился сильный ливень. Оставшись один, я начал вслушиваться в доносившийся снизу со стороны деревни шум, который постепенно нарастал. Это, как я потом убедился, ребятишки из соседней деревушки, отчаянно колотя в банки – склянки громкими криками пытались спугнуть какую-то живность и выгнать ее на нас. Не знаю, как мой сосед по номеру, но я, сжимая торгпредовский «Зимсон», из которого еще ни разу не пришлось выстрелить, ощущал легкий мандраж, гадая, какой зверь на меня выскочит. Воображение, подкрепленное рассказами проводника, рисовало картины внезапного появления, откуда не ждали, невероятных размеров хищника. После часа напряженного ожидания заметил впереди нечто метнувшееся в сторону от меня, тут же рядом раздались выстрелы.

Вскоре появились проводник, держа в руках нечто, издали напоминающее лису, и наш охотник. В присутствии набежавших деревенских ребятишек, загонявших для нас животных, проводник торжественно протянул ему охотничий трофей. Наш герой, видимо, немало раздосадованный финалом долгожданной охоты, отвел руку. После долгого обсуждения пришли к заключению, что перед нами скорее всего енотовидная собака, которую тут же передали деревенским ребятишкам. Те ее с радостью взяли и унесли, хотя только что нас хором предупреждали, «это есть нельзя».

На обратном пути в деревню, где мы оставили автомашину, наш охотник впал в какое-то непонятное состояние, принявшись целиться в любую живность – в основном это были мелкие птицы, – которая нам попадалась. Мне немалых трудов стоило отвлечь его от такого намерения.

Возвратившись в Ханой за полночь, передал на руки торгпреду, встретившему нас с нескрываемым облегчением, важную персону в целости и сохранности, как и его любимый «Зимсон» 12-го калибра, из которого мне так и не пришлось сделать ни одного выстрела.

От практики к науке

Собранный во время командировки материал, дополненный документами архива ГКЭС, помог мне в дальнейшем в научной работе. По возвращении в Москву поступил на должность младшего научного сотрудника в Отдел Кореи, Монголии и Вьетнама Института народов Азии Академии наук СССР (вскоре переименованный в Институт востоковедения). Сдав экзамены, был зачислен в аспирантуру «без отрыва от производства» при том же институте.

В Отделе Кореи, Монголии и Вьетнама занялся исследованием проблем хозяйственного развития ДРВ и ее экономического и научно-технического сотрудничества с Советским Союзом и другими социалистическими странами. По этой теме подготовил и опубликовал, в основном в закрытых изданиях, несколько научных работ и подготовил к защите диссертацию. В ней я попытался обобщить и сопоставить практику предоставления социалистическими странами технико-экономической помощи ДРВ, прежде всего Советским Союзом и Китаем, и на основе сравнительного анализа выявить резервы для повышения эффективности нашего двустороннего сотрудничества с Вьетнамом.