Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды

Так же почти, как к радости, она относится и к горю; последнее способно ошарашить и одурить ее, но очень ненадолго. Крайне редки случаи, как между женщинами, так ровно и между мужчинами, когда горе давит и изводит человека в течение большого промежутка времени. Весьма возможно, что после той или другой катастрофы женщина долго еще будет плакаться и причитать в среде своих подруг и знакомых, но это будет причитанье с вытьем без слез, причитанье деланое, а не то горе, которое не дает человеку думать ни о чем другом кроме него самого, этого горя, неотступно идущего за своим клиентом всюду и не дающего ему подчас даже и спать. Только в одном случае сартянка дает кажущуюся волю своим кажущимся чувствам – это при оплакивании покойника. Но и тут, даже, пожалуй, более чем в других случаях, – и рванье на себе волос, и царапанье лица, и самый неистовый, нечеловеческий вой – не более как обычная, бытовая комедия, не проделать которую нельзя так же, как нельзя не поголосить при выходе замуж. Даже и здесь, при оплакивании покойника, никогда почти вы не увидите убитого горем лица и тихих слез; это, впрочем, станет для читателя более понятным ниже, когда он увидит, что здесь родственные узы, в нравственном значении этого слова, если не отсутствуют совсем, то, по крайней мере, очень слабы.

Крайне редко приходилось и приходится видеть туземную женщину плачущей. Прихлопнет ее какая-нибудь беда, придет она советоваться или просить помощи, много-много, если несколько слезинок навернется, зато голосить и выть будет с утра до ночи. Не плачет она и в том случае, когда бьет ее муж; она или голосит без слез и причитает, или ругается; даже самое причитанье и то скорей отзывается озлоблением, досадой, чем слезами.

Одною из наиболее характерных, отличительных черт туземной женщины является болтливость и крайняя общительность, тесно связанная со способностью быстро осваиваться во всякой обстановке и с привычкою называть все своими именами.

Что касается последнего, то все без исключения как части тела, так равно и органические отправления называются большинством их обычно народными именами. Термины же смягченные и по большей части метафорические употребляются лишь в наиболее изысканном обществе, соприкасающемся так или иначе с литературой.

Для сартянки просидеть несколько часов одной, молча, хотя бы и за работой – муки Тантала[427]; это положительно вне ее сил, поэтому, если ее не окружают дети-подростки, с которыми можно переброситься словечком, она поджидает сначала, не придет ли кто ее навестить, и если никто не является, то сама уходит из дому хоть на четверть часа, хоть на пять минут, проведать ближайшую соседку, поболтать с ней и посплетничать. Таким образом, женщина очень редко бывает одна; или у нее сидит кто-либо из знакомых, или она сама уходит из дому. Если она отправляется надолго, то иногда забирает с собой свою работу, гораздо чаще, придя к одной из своих знакомых, она помогает там шить, прясть нитки, очищать и перебивать вату и др. Очень часто с этой последней целью знакомые созываются на посиделки или на помочь. Идут всегда очень охотно, так как, во-первых, такие приглашения делаются по большей части людьми сравнительно состоятельными, а потому всегда можно рассчитывать на угощенье в виде палау, лепешек и чая, а во-вторых, можно досыта наговориться, наслушаться всякой всячины, не исключая и сплетен новейшего приготовления, попеть песни, поколотить в бубен и пр. Раз только соберется несколько женщин, говор почти не умолкает; идут бесконечные рассказы о всех новейших происшествиях вроде свадеб, ссор с мужьями, разводов, похождений с любовниками и пр., разговор идет вперемежку с пословицами, поговорками, прибаутками, а нередко даже со сказками и анекдотами игривого содержания, до которых все без исключения большие охотницы. Умение найтись в разговоре, удачно ответить на вопрос или замечание, заговорить свою собеседницу считается достоинством; к такой женщине относятся с некоторой боязнью, тем более что она обыкновенно никогда не упускает случая осмеять и позлословить, особенно если та, на которую направлены эти насмешки, не найдется ответить тем же[428].

Не раз нам приходилось встречать женщин, поражавших нас уменьем не только складно говорить, но и в высшей степени искусно излагать свои мысли, в смысле уменья вести речь настолько же красиво, насколько и последовательно. В большинстве случаев это жены ханских служилых людей, много видавшие на своем веку и сталкивавшиеся с самыми различными сторонами и явлениями туземной жизни.

Благодаря крайней общительности и привычке не видеть в явлениях своей семейной жизни тайны, которую нужно скрывать, сора, которого не следует выносить из избы, незнакомые, в первый раз видящие друг друга женщины в самом непродолжительном времени, через полтора-два часа, чувствуют себя давно знакомыми. При проявлении взаимной симпатии, одной такой встречи достаточно для того, чтобы они называли друг друга ур-так, приятельница, товарка.