Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды

С ортодоксальной мусульманской точки зрения мусульманское теократическое государство есть община верующих, гражданский предводитель которой, султан (властитель, правитель), есть не более как шахвильдор, доверенный, приказчик Божий[495], который обязан пещись, на почве строгого исполнения требований шариата, о гражданских или религиозных делах доверенной ему Богом общины, получая за это наравне с амилями, сборщиками ритуального налога, зяката, и другими слугами общины, очень скромное денежное вознаграждение, около 40 коп. в день на наши деньги.

На практике благодаря постепенно установившейся возможности самых разноречивых толкований мусульманского регламента и малой совестливости если не большинства, то, во всяком случае, многих мусульманских законоведов прошлого (и настоящего) времени, охотно дававших (и дающих) толкование и разъяснения, нужные для того или другого лица, правители мусульманских государств, еще во времена Багдадского халифата[496] лишившиеся или, вернее, упустившие из своих рук власть законодательную и судебную, сделавшуюся достоянием книжников, законоведов, признанных обществом компетентными, и судей – казиев, сугубо вознаградили себя в других отношениях: широко игнорируя основные положения ислама о государственном устройстве и о зякате, они превратили мусульманскую общину в райят, стадо послушных и безответных рабов; зякат[497], который должен расходоваться на помощь бедным, сиротам и калекам, на ведение войны с неверными и вообще на удовлетворение общественных и государственных нужд общины, зякат, который, по существу, не может быть ничем иным, как главнейшим ресурсом государственной казны мусульманской общины, в руках позднейших мусульманских правителей превратился в их личный доход, которым они распоряжались произвольно, бесконтрольно и безусловно незаконно, недобросовестно; войска и даже народные ополчения, на обязанности которых лежали война с неверными, распространение ислама силой оружия и охрана общины от внешних врагов, в их руках постепенно превратились в опричников, давивших народ и служивших лишь личным или династическим целям этих правителей.

Это последнее являло собой такое противоречие основным положениям ислама, что позднейшие мусульманские законоведы, в особенности среднеазиатские, в своих трактатах стали называть военных «служителями тиранов».

Многовековая практика столь широкого игнорирования основных тезисов мусульманского регламента постепенно привела к совершенному искажению первичных форм мусульманского государственного устройства, к водворению ничем почти не обуздывавшегося произвола правителей и их сообщников, власть имущих лиц.

В Бухаре, например, в течение нескольких веков существования этого ханства был только один эмир (Ша-Мурад)[498], стоявший на почве и букве закона. Он получал из казны только то, что ему полагалось по шариату, т. е. около 40 к. в день на наши деньги. То, чего ему не хватало для скромного содержания себя и своей семьи, он зарабатывал личным трудом. Однажды, когда его денежные дела оказались в исключительно плохом состоянии, он велел заложить или продать свою единственную шубу; но она оказалась такой ветхой и вытертой, что на базаре за нее дали только 35 коп.

Как ни редки были примеры этого рода, но они были все-таки. Эти примеры вместе с голосами улемов, не пресмыкавшихся перед правителями, державшихся ортодоксальных принципов и всегда являвших собой оппозицию незаконно водворившимся порядкам, напоминали народу о том, что гласит чистый, не попранный стяжателями и властолюбцами мусульманский закон.

Народ всегда знал это и помнил, а потому не мог ни любить, ни уважать своих правителей.

Не большими симпатиями со стороны народа пользовались и ближайшие сотрудники среднеазиатских ханов и эмиров, тоже широко практиковавшие все виды самого необузданного произвола, чему немало, конечно, способствовали как личный пример и наклонности правителей, так равно и формы тогдашнего государственного устройства, ставившие деятельность большей части правительственных агентов в положение полной почти бесконтрольности и безответственности.

Ханство подразделялось на вилаеты или бекства, отдававшиеся, подобно нашим допетровским воеводствам, на кормление[499]правителя, бекам или хакимам.