Полвойны

Скара содрогнулась в холодном поту, когда стало ясно, что это труп, и снова, о ужас, когда поняла, что его подтаскивают к целой куче таких же мервых тел. Переплелись голые конечности, белые, в подтеках и пятнах подсохшей крови; отвисали безмолвные рты, распахнуты незрячие глаза. Гора мяса, что еще ночью была людьми. Мужчинами, в которых были вложены годы непосильного труда: родить их и вырастить, научить ходить, говорить, сражаться. Скара прижала к себе принца Друина, заслоняя ему взор.

– Должно ли ему на это смотреть? – шепнула она, желая ничего не видеть самой.

– Он станет королем земли Гетской. Такова его судьба. – Лайтлин бесстрастно окинула взглядом тела. Столь грозной женщины Скара еще не встречала. – Он должен научиться принимать это с радостью. Как и ты. В конце концов, это ведь твоя победа.

Скара сглотнула ком.

– Моя?

– Мужчины начнут выяснять, у кого была волосатее грудь и громче рев. Барды споют о пламенной стали и пролитой крови. Но затея была целиком твоей. Твоя воля вдохновила ее. Твои слова привели этих людей к твоей цели.

Слова – это оружие, – учила мать Кире. Скара таращилась на мертвецов во дворе Мыса Бейла, а видела мертвых в дедушкиных палатах, и вместо воздаяния за преступление перед ней вставали уже два преступления, и поверх боли от одного наваливалась вина за второе.

– Не чувствуется, что это победа, – прошептала она.

– Пораженье ты видела. Что тебе больше нравится?

Скара припомнила, как стояла на корме «Черного пса», как на ее глазах донебесное пламя проедало щипец дедова дворца, – и ей стало не о чем спорить.

– Ты очень впечатлила меня, там, на сходе, – промолвила Лайтлин.

– В самом деле? Мне показалось… что вы на меня обозлились.

– На твою речь в защиту себя и своей страны? С тем же успехом можно злиться на снег – с какой стати он падает в холода! Тебе ведь всего восемнадцать зим?

– Будет, в этом году…

Лайтлин покачала головой.

– Семнадцать. Ты обладаешь истинным даром.

– Мать Кире и дедушка… всю мою жизнь учили меня, как быть предводительницей. Как разговаривать и что говорить. Как строить доводы, читать по лицам, завоевывать сердца… Вечно считала себя плохой ученицей.

– Сильно сомневаюсь. Однако война обнажает в нас мощь, о какой мы и не подозреваем. Король Финн и его служитель готовили тебя на славу, но никому не под силу вложить то, чем ты обладаешь. Тебя коснулась Та, Что Произнесла Первое Слово. Свет, засиявший в тебе, заставляет людей тебя слушать. – Королева без улыбки посмотрела на Друина – мальчик пялил глазенки на бойню. – Предчувствую, что будущее моего сына висит на нити твоего дара.

Скара выкатила глаза.

– Мои дары в сравнении с вашими – свеча рядом с Матерью Солнцем. Вы – Золотая Королева…

– Гетланда. – Ее взгляд резанул Скару, прямо и остро. – Ведают боги, я пыталась направлять наш союз, сперва мягкими речами к миру, а после подстрекательством к бою. Однако королю Атилю я жена, а королю Горму – извечный враг. – Она смахнула локон с лица Скары. – Ты же – ни то, ни другое. Судьба поставила тебя уравновесить их. Сделала стержнем весов, на которых качается наш союз.

Скара уставилась на нее.

– У меня нет на это сил.

– Так разыщи их. – Лайтлин наклонилась к ней и приняла на руки принца Друина. – Власть – это тяжелый груз. Ты, родная, еще молода, но уже должна научиться нести эту ношу, иначе она тебя раздавит.

Когда королева отъехала вместе со стражей, рабами и слугами, сестра Ауд надула щеки – ее круглое лицо еще сильней округлилось:

– Королева Лайтлин – истинный кладезь хорошего настроения.

– Обойдусь без хорошего настроения, сестра Ауд. А вот хороший совет пригодится.

Ее удивило, с какой радостью она встретила Рэйта живым, однако он как-никак был целой третью ее двора и, бесспорно, самой приятной на вид. Они с братом хохотали за костерком, и Скара почувствовала укол неуместной ревности – так легко им было друг с другом. Невзирая на то, что эти двое вышли разом из одной и той же утробы, различить их было легче легкого. Рэйт со шрамом на губе и свежим порезом вдоль лица. Тот, кто глядит с подначкой и вызовом, даже в глаза Скаре – так, что ей самой тяжело отвести взгляд. А Рэкки – это тот, кто вообще избегал ее взгляда – кто сейчас при ее приближении расшаркался со всем почтеньем и вежеством.

– Ты завоевал себе отдых, – сказала она, усаживая его жестом. – Это я не вправе стоять в одном ряду с теми, кому не занимать опыта в кровопролитии.

– Вы и сами пролили немного крови на сходе, – высказал Рэйт, скользнув глазами по ее забинтованной ладони.

Она поймала себя на том, что прикрывает эту ладонь другой.

– Всего лишь собственной.

– Как раз, чтобы лить свою кровь, и требуется отвага. – Рэйт сморщился, тыркнув длинную царапину посреди белесой щетины. Отметина его вовсе не портила. Если на то пошло, красила.

– Мне передали, ты хорошо сражался.

– Он всегда хорош в битве, принцесса. – Рэкки с ухмылкой стукнул брата по руке. – Первым вбежал в ворота! Без него мы бы, поди, до сих пор сидели снаружи.

Рэйт пожал плечами:

– Когда любишь сражаться, бой – дело нетрудное.