Полвойны

Перед костром сидели двое. Как когда-то сидели Рэйт с Ракки. Один орудовал иголкой, чиня ремень, другой с одеялом на плечах хмуро смотрел в сторону, откуда долетал приглушенный шум отвлекающего маневра Утила. Когда Рэйт бросился на воина, тот повернулся.

— Чего...

Стрела Сорьёрна тихо попала ему в рот. Второй попытался вскочить и запутался в своем ремне. Пепельно-черный клинок Горма свистнул, и голова воина укатилась во тьму.

— Вперед! – прошептал Горм, когда его воины распределились полумесяцем. Ракки быстро пробормотал молитву Той Кто Освещает Путь, а потом исчез в чреве Отца Земли с кувшином южного огня на плече. Сорьёрн и Рэйт побежали за ним.

Было темно, мелькали тени кривых бревен, поддерживавших землю сверху, корни задевали волосы Рэйта. Он не был специалистом по подкопам, но ясно было, что тут копали в спешке, струйки земли сыпались тут и там. Он уставился на согнутую спину Сорьёрна.

— Боги, – прошептал он, – да тут все и без нашей помощи скоро обвалится.

Было жарко, и становилось еще жарче. Пот капал со лба Рэйта, одежда липла к телу, пока он пробирался вперед. Он воткнул топор в петлю на поясе и достал кинжал. Если дойдет до драки, тут нет места, чтобы размахнуться. Все решится в ближнем бою, когда можно будет почуять дыхание врага.

Они пролезли в каморку, освещенную мерцающей лампой. Земляной пол был завален кирками, лопатами и тележками. Потолок поддерживала хлипкая путаница веток, другие ветки валялись в кучах. Вглубь вело еще два темных тоннеля, несомненно прямо к основанию Башни Гудрун, и Рэйт поспешил в один из них, вглядываясь во мрак. 

Вроде где-то там кто-то царапает? Копает? Ракки уже вытащил пробку из кувшина и начал разбрызгивать содержимое на все, что было сделано из дерева.

— Осторожней с огнем! – бросил Рэйт Сорьёрну, который задел мерцающую лампу, и та закачалась на крюке. – Одно неверное движение, и нас всех тут засыплет.

— Ты прав, – прохрипел знаменосец, укладывая на длинную руку свой смертоносный кувшин, а другой закрывая лицо.

Боги, как эта штука воняла в замкнутом пространстве. От жгучей вони все они раскашлялись. Рэйт вывалился в другой тоннель, вытер слезы из раздраженных глаз и, подняв глаза, увидел двух мужчин, уставившихся на него. У одного в руках была кирка, у другого лопата, оба по пояс раздеты и заляпаны грязью.

— Вы новые землекопы? – сказал один из них, хмуро глядя на щит Рэйта.

Лучшие бойцы много не думают. Не думают много перед боем и после него, а уж во время боя не думают вовсе. Обычно тот, кто бьет первым, в конце остается на ногах. Так что Рэйт отбил щитом кирку мужика и ударил его ножом в шею, кровь брызнула по всему проходу.

Другой землекоп махнул лопатой, но Рэйт бросился вперед, оступился, врезался в него, отбил щитом удар, толкнул мужика на стену, и они зарычали друг другу в лицо, так близко, что Рэйт мог бы высунуть язык и лизнуть его. Он ударил кинжалом под кромкой щита – дико, злобно – а землекоп булькал и фыркал от каждого удара, пока Рэйт не отошел и не дал ему упасть. Землекоп свалился, вцепившись руками в распоротый живот, и его кровь чернела на щите Рэйта, на его руке, на его кинжале.

Ракки уставился, раскрыв рот, как всегда, когда Рэйт начинал убивать. Но время для сожалений наступит позже.

— Кончай уже! – Рэйт выбежал в проход, которым они пришли, чтобы глотнуть свежего воздуха. От вони кружилась голова. Снаружи доносились слабые отзвуки сражения. – Живо!

Ракки, кашляя, опрокинул кувшин, пропитывая подпорки, стены, землю. Сорьёрн бросил свой кувшин наземь и протолкнулся мимо Рэйта в проход. Крики снаружи стали громче.

— Боги! – услышал Рэйт хрип Ракки и повернулся.

Один из землекопов шел, спотыкаясь, выпучив безумные глаза, все еще вцепившись окровавленной рукой в вывороченные кишки. Другой рукой он схватил Ракки, рыча сквозь сжатые зубы, плюясь красной слюной.

По всем правилам он должен был пройти через Последнюю Дверь. Но Смерть – капризная госпожа, и у нее свои правила. Только она могла бы сказать, почему ей было угодно дать ему еще несколько мгновений.

Кувшин Ракки свалился, когда он начал бороться с раненым землекопом, разбился о деревяшку, и масло разбрызгалось по ним, когда они отшатнулись назад.

Рэйт сделал шаг, разинув рот, но был слишком далеко.

Они врезались в подпорку, Ракки занес руку для удара, его локоть задел лампу и сбил с крюка.

Она падала ужасно медленно, оставляя в глазах Рэйта яркое пятно. И он ничего не мог поделать. Он услышал свой вопль. Увидел свет от маленького язычка пламени на залитом маслом полу. Увидел, как Ракки повернулся, разглядел его лицо с широко раскрытыми глазами.

Рэйт упал наземь за своим щитом. Что еще он мог поделать?

В узкой каморке стало светло, как днем.

Работа для храбрецов

Несомненно, женщина должна лить слезы от радости, когда ее суженый возвращается с битвы живым, но когда Ломатель Мечей первым прошел через малые врата, Скара поняла, что ее глаза сухие.

Возле кромки его щита торчала сломанная стрела, но в остальном он был невредим. Он выдернул стрелу, оглянулся, словно ища, кому бы отдать щит, и нахмурился.