Полый мир

— Я что, похож на Стивена Хокинга?

Эллис улыбнулся:

— Иногда. Когда сидишь попрямее и говоришь поотчетливей.

Уоррен разразился притворным хохотом.

— Да ты сегодня в ударе, дружище! — Обернувшись к Фредди, он добавил: — Слышал, как мистер Роджерс пошутил? Чисто Мо Ховард.

Фредди обслуживал трех женщин на противоположном конце барной стойки — две бутылки «Миллер Лайт» и один «Мичелоб». Он с удивлением обернулся к Уоррену:

— Кто?

— Ну как же, три юмориста!

Но Фредди только покачал головой.

— Парень, ты что, с луны свалился? Ларри, Кёрли и Мо. Лучшие комики нашего времени.

— Это в каком веке было? — уточнил Фредди с улыбочкой — наглой, но не лишенной очарования.

— Ладно, проехали…

На лице Уоррена явственно читалось: «Ох, ну и молодежь нынче пошла». Эллис забавлялся от души: они познакомились еще в те времена, когда сами были молодежью.

Уоррен пролистал его заметки и покачал головой, как полицейский на месте особо жестокого преступления.

— Неужели тебе это интересно?

— Ты смотришь футбол, — откликнулся Эллис. — А я занимаюсь квантовой физикой…

— Футбол — это весело.

— Физика тоже.

Уоррен махнул в сторону телевизора, где как раз показывали огромный стадион Федэкс-филд в Мэриленде.

— Там на трибунах сидит больше восьмидесяти пяти тысяч болельщиков, и еще сто миллионов каждый год смотрят финальный матч по телику. Вот это я понимаю — всеобщий интерес!

— Когда Нил Армстронг делал первые шаги на Луне, за ним наблюдали пятьсот миллионов человек. Как считаешь, им было интересно?

Уоррен нахмурился и присосался к бутылке.

— Так что у тебя с бумажками? По делу показываешь или просто так выпендриваешься?

— Выпендриваюсь?

— Ну, ты же у нас доктор наук, а я едва школу окончил.

Эллис нахмурился:

— Не дури.

— Пятьдесят восемь лет только этим и занимаюсь.

Он снова глотнул пива. Эллис ждал.

В конце концов, Уоррен закатил глаза:

— Ладно, ладно… Давай колись. Что у тебя там?

Эллис разложил бумаги на барной стойке.

— Немецкий ученый Густав Гофман в тридцатые годы опубликовал свою теорию в журнале «Анналы физики». Это один из старейших научных журналов в мире, там публиковался даже Эйнштейн. Пойми, речь идет про большую науку.

Уоррен смотрел на него с вымученным терпением.

— На эту теорию никто не обратил внимания. Во-первых, расчеты были неубедительны, во-вторых, он пытался доказать, что путешествия во времени не просто возможны, но и осуществимы на практике. Я написал по Гофману одну из своих научных работ, применив современную квантовую теорию на базе его концепции. Но даже после завершения исследования не мог выкинуть эту идею из головы и продолжал экспериментировать с математическими выкладками. Примерно два года назад мне стало понятно, где Гофман допустил ошибку.

— Вот и хорошо, — механически кивнул Уоррен. — Сплошная тоска и уныние, но если тебе это в радость, то я спорить не буду.

— Ты не понимаешь. Эта теория… все очень просто. С математикой, конечно, пришлось повозиться, но финальное уравнение получилось простым и изящным, как любое настоящее открытие. А главное — его можно применять на практике. Я говорю про прикладную науку, не про голые теоретические рассуждения. Вот взять Эйнштейна, например. Он придумал теорию, а ребята из Манхэттенского проекта сконструировали атомную бомбу. Правда, на разработку и исследования ушли долгие годы, им потребовалось множество ресурсов и огромная техническая база. А это, — Эллис постучал по стопке бумаг, — это гораздо, гораздо проще.

— Ага, и что?.. — Уоррен быстро терял интерес к разговору. Впрочем, терять было особо и нечего.

— Да пойми ты, по этим формулам можно построить машину времени! Ты хотел бы увидеть будущее?

— Нашел дурака! Я и так слишком много повидал. Знаю, что нас ждет. В последний раз человечество объединялось ради достойной цели, чтобы убить Гитлера. — Уоррен глотнул пива и утер рот.

— Брось, неужели тебе не хочется узнать, что будет дальше?

— А что будет, если сигануть с обрыва? — Уоррен усмехнулся и покачал головой. — Мир катится к чертям собачьим. Америка стала похожа на мой старый «бьюик». Проржавела до дыр. Китай скоро задаст нам жару. Будем питаться рисом и таскать за собой книжечки с цитатами Мао Цзэдуна.

Теперь усмехнулся Эллис.

— Что, не согласен? — спросил Уоррен. — А вся беда в том, что мы стали слишком мягкотелы. Беби-бумеры и их дети привыкли к легкой жизни. Засранцы избалованные. Со следующим поколением будет только хуже. Все хотят жить в просторных домах и гонять на крутых машинах, а работать не хочет никто. Да что там, сейчас работы не боятся только чертовы мексикашки.

Эллис поморщился и бросил взгляд на компанию латиносов, сидящих за столиком у двери. Они то ли не слышали рассуждений Уоррена, то ли просто не обращали на него внимания.

— Давай-ка ты слегка убавишь громкость, мистер Бункер… И, возможно, начнешь использовать революционный термин нового тысячелетия — «латиноамериканцы».

— Чего? — Уоррен покосился в сторону дальнего столика и добавил еще громче: — Это комплимент был. Они настоящие трудяги. Вот что я имел в виду.