Полынь на снегу (Повести, рассказы)

— Не зря я вам свой стол расхваливал? Не стол, а бомбардировщик!

Слободкин неуклюже и грузно сполз со стола на пол. Поняв, что помешал, Строганов взял какие-то бумаги из сейфа и тут же ушел, но Слободкин на стол больше не забирался. Впрочем, ребята и без того слушали внимательно, сидели, как завороженные, и только изредка перебивали вопросами:

— Когда мы-то на фронт пойдем?

— Сколько еще сидеть в тылу?..

Слободкин пожалел, что не слышит этого Строганов. Ребята сами с первого дня заговорили как надо. Их он, наверное, скорей понял бы. Если в Слободкине все еще кипит его армейская кровь, то этих не упрекнешь в том, что рвутся в свою роту. Слободкин решил обязательно на следующее занятие специально пригласить парторга. Пусть узнает, о чем думают ребята.

О кружке парашютистов, организованном на заводе, чуть ли не на следующий день после первого занятия узнали в обкоме комсомола, и скоро Слободкина вызвали в областной центр, к первому секретарю Радволину. Перед поездкой Сергея инструктировал сам Строганов:

— Расскажи там в самых общих чертах, в подробности не вдавайся. Да и ни к чему. Там есть любители собирать разного рода сведения. Для чего? Для того, чтобы козырнуть на каком-нибудь совещании.

Слободкин поехал в город с радостью. Он решил обязательно сказать Радволину и об Ине и попросить помочь.

Радволин встретил Сергея приветливо. Их разговор уже с первых минут принял совсем неожиданный для Слободкина оборот.

— Я вас вот зачем, собственно, пригласил, товарищ Слободкин. Помощь нужна вам какая-нибудь? От обкома?

— Помощь? — удивился Сергей. «Может, сразу ему про Ину? Или нет, рано еще, поближе к концу скажу».

— Ну да, помощь. У нас старая дружба с летчиками, и если понадобится, можно будет достать парашюты, хоть и не новые, но для занятий вполне подходящие.

— Парашюты? Это было бы вот как кстати! — воскликнул Слободкин. — У нас пока один на весь десант. И тот «БУ».

— Бывший в употреблении. — Радволин без всякой рисовки подчеркнул, что военная терминология ему прекрасно понятна. — А вышки у вас вообще нет. Можете забираться на нашу — выстояла под всеми налетами. Заслуженная, можно сказать, вышка.

— Бездействует?

— В том-то и дело. Просто обидно! Я эту вышку своими руками строил перед войной. Берете?

— Беру! — засмеялся Слободкин.

— Будете с ребятами сюда приезжать. Хотя бы раз в… — Радволин задумался. — В неделю? В месяц?..

— Туго у нас со временем, товарищ Радволин. Очень туго.

— Это верно. Я знаю. Но все-таки подумайте, не отказывайтесь сразу. Что еще у вас? Говорите, не стесняйтесь.

«Пора, — решил Слободкин. — Самое время про Ину. Как бы только начать половчее?»

Радволин уже встал из-за стола, подошел к Сергею ближе, сейчас скажет: «Заходите, товарищ Слободкин…»

— Товарищ Радволин, не могу больше задерживать вас. У вас тут тоже…

— Ты что, обиделся? Да? — неожиданно перешел на «ты» секретарь. — Ну и правильно сделал! Затянули мы с ответом на твою личную просьбу. Безбожно затянули! Но поверишь — по-настоящему руки дошли только несколько дней назад. Я сам интересовался…

— Не нашлась?.. — перебил его Сергей.

— Должен тебя и обрадовать, и огорчить, если можно так выразиться.

— Была и уехала? — спросил упавшим голосом Слободкин.

— Ты прав. Была. И уехала. Но куда?

Радволин посмотрел на карту, занявшую добрую половину стены его кабинета. По карте широко, от края и до края, разбежалась лесенка красных флажков на булавках. Слободкин молча прошелся по ней глазами — вверх и вниз, раза два по каждой ступеньке.

— Неужели?..

— Точно. На фронт, добровольцем. В действующую армию.

— Ошибки не может быть? Ты уверен? — Слободкин не заметил, как тоже перешел с секретарем на «ты».

— Мне заявление твоей Ины по телефону читали. Человек, скажу тебе, настоящий!

Сергей налил себе полный стакан воды из треснутого и склеенного изоляционной лентой графина, но пить не стал. Так и застыл перед Радволиным со стаканом в руке, беззвучно роняя из него на пол большие, тяжелые капли.

Множество чувств вскипело в сердце Слободкина одновременно.

Чувство гордости: «Вот ведь, в самом деле, девчонка какая! Кто бы подумать мог? А?..»

Чувство тревоги: «Когда увижу теперь? И увижу ли вообще?»

Чувство зависти. Да, и оно тоже. «Парашютист, столько раз смотревший смерти в лицо и уже научившийся вроде бы глядеть на нее не моргая, вынужден отсиживаться здесь, в тылу, без оружия. Ина, за всю свою жизнь не сделавшая ни единого выстрела даже в тире, зарылась в землю с автоматом в руках, и перед ней немецкие танки…»

Это последнее Слободкин представил с такой наглядностью, что увидел даже два острых локотка, глубоко вонзившихся в сырую весеннюю землю, и до боли в собственных суставах ощутил, как студено-холодна та земля…

— Только бы ничего не случилось… — Это Слободкин сказал уже вслух, не стесняясь Радволина. — Как ты думаешь, где она может быть сейчас?

Радволин развел руками.

— При первой возможности наведем справки, но дело такое, сам понимаешь, служил…

«Служил! Знал бы ты, секретарь, за какое место задел, так, может, выбирал бы слова».

— Расстроен, Слободкин? Да?