Полынья

- Приехал, с доктором физиологом... Сейчас смотрины устроят! - Ветер имел в виду испытания в барокамере, которые проводил Иван Иваныч с целью выявления кессонной болезни: некоторые водолазы не ощущали ее или же скрывали намеренно. - Юра! - крикнул он Ильину. - Занимай позу плачущего египтянина - сейчас я тебя в бочке пересижу!

- Ладно тебе, балаболка...

- Резко чтоб!..

Пролезая между ногами людей, носился с лаем какой-то пес, которого Подлинный представил как Филимона, последнего сынка отрядной собаки Куклы. Эта Кукла, помесь лайки и полярного волка, была родоначальницей знаменитой морской семьи, чьи отпрыски плавали на многих ледоколах. Со временем, когда Кукла стала терять свое волчье достоинство, путаясь без разбора со всякими шавками и барбосами, слава ее померкла. Однако Филимон, хоть и обнаруживал некачественную примесь, больше походил на мать. С виду неповоротливый, с маленькими, как у лайки, глазками он был ростом в среднего пса. Когда же Суденко взял его за загривок, то почувствовал под пологом шубы хилое тельце. Филимон был щенок, месяца три.

Толкнув дубовую дверь внутри стальной, защелкивавшейся, как футляр, оправы, Суденко увидел Аннушку, разливавшую в салоне кофе.

- Анна!

- Ой, Жорка...

Аннушка заторопилась к нему, переваливаясь, как утка, и расцеловала в обе щеки. Она была небольшая, с расплывшейся фигурой. Суденко слышал, что Анна уезжала домой, не то в отпуск, не то насовсем. Она была родом из вологодской деревни. Видно, что-то у нее не получилось там, если вернулась так скоро.

- Как живешь?

- Тяжело на свете пионеру Пете...

- Чего так?

Ей не хотелось говорить о себе. Тогда Суденко спросил о первом, что пришло в голову:

- Спасли турка?

- Какого турка?

- Ну, этого... - Он знал, что они буксировали в Малую Азию спасенный пароход.

- А, этот... - проговорила она рассеянно. - Я его и не видела, Жора. Знала, что кого-то ведем, да некогда было посмотреть.

Суденко услышал голос капитана Милых, который спускался в салон, и подошел поздороваться с ним. Милых, остановившись на трапе, подавал для пожатия свою пухлую белую руку. Это был старик с круглым лицом без морщин, сейчас в халате, в комнатных туфлях. В салоне для него стояло специальное кресло с подушечкой, и дневальные чуть ли не дули ему на кофе, чтоб он не обжегся. Вообще он был неплохой, только занудлив и по-стариковски капризен.

- Сколько завели концов?

Подлипный ответил.

- Ожидается усиление ветра, - произнес Милых обеспокоенно. - Как бы не оторвало.

- Разве что с причалом...

Милых посмотрел на своего старпома укоризненно. Однако Подлипный имел такой деловой вид, что капитан не решился приструнить его за несерьезность.

- Почему нет Просекова? - спросил он, недоумевая.

Кокорин, к которому Милых обратился, ничего не мог сказать: на берегу Просеков бесконтрольно исчезал с Диком.

- Передайте, что я жду его... - Милых заморгал глазками, обиженно фыркая. - Ну, я пошел кофе пить.

- Приятного аппетита! - пожелал Подлипный и добавил вполголоса, когда Милых отдалился: - Старый долдон...

Эти слова вызвали приглушенные смешки среди машинной челяди, поддакивавшей старпому. На "Агате" была целая прослойка людей, занимавших неопределенное место к номенклатуре званий: токари, слесари, столяры. Смысл их профессий, рядовых на берегу, воспринимался по-иному на море. Они освобождались от уборки кают, а также отвоевали себе место за командирским столом. Все эти люди сейчас стали заходить в салон, как только туда вошел Милых.

Суденко собрался подняться к Маслову, который занимал пассажирскую каюту с доктором физиологом. Но Подлипный утянул его к себе. Посидели в его маленьком кабинете с гавайской красоткой на переборке, обмахивавшей себя розовым веером. К кофе у Подлипного не нашлось ни рома, ни коньяка. Славящийся своим гостеприимством, старпом "Агата" молча показал на пустую бутылку "Наполеона" и выкинул ее в иллюминатор.

Разговор сразу же зашел об "Атлантиесе", турецком пароходе, севшем на камни у голых берегов Гренландии.

- Подходим с полной форсировкой, дизеля ревут... - говорил Подлинный, осклабив в усмешке белые зубы, трепеща усами. - Объект на месте. Выстреливаем конец. Ясное дело, не берут. Спускаем шлюпку, орлы на пароходе. И тут они дают сигнальную ракету! Что такое? Оказывается, турок нет... Пусто! Навожу бинокль: что за чушь? На берегу, за кустами, видны турецкие задницы...

- Попрятались?

- Но без спасения нет оплаты! Решили ждать. Гренландия - не Сочи. Берег необитаем, два градуса жары. Все-таки турки! Сколько они будут лежать? Пошли завтракать, оставив их мокнуть в кустах...

- В Гренландии нет кустов.

- Ну, камни...

Аннушка, проходя с полным кофейником, забрала пустые чашки. Суденко вспомнил, что раньше она работала уборщицей, и дневалила другая.

- Повысил Милых. А та знаешь что учудила? Милых хотел ее списать в Мурманске, не помню за что. Так она его опередила: позвонила в санэпидемстанцию. Те приезжают: "Вы капитан Милых?" - "Я". - "У вас понос?""Вроде бы нет..." - "Вроде бы!" - и забрали...

- Ничего себе.

- Просеков - вот кто был капитаном спасателя!

- Приказ на него отменили?