Полынов уходит из прошлого

Старческой, неторопливой походкой он прошел по очищенной от снега асфальтированной дорожке в глубину двора и нажал кнопку наружного звонка.

Широкая дверь бесшумно открылась. Степенный швейцар с поклоном пропустил незнакомца, а затем помог ему снять пальто. Спустя некоторое время, приезжий, не выпускавший саквояжа из рук, был принят самим послом.

Это был высокий, сухощавый мужчина с впалыми, болезненного вида щеками, с горбинкой на носу. Большие очки в роговой оправе прикрывали глаза. Редкие, с проседью волосы обрамляли большой выпуклый лоб.

Вошедший простуженным голосом проговорил:

— Леви Кревкер, доверенный нотариальной конторы братьев Уатсон.

Посол приподнялся из-за громадного письменного стола, подал узкую руку. Неторопливым жестом пригласил мистера Кревкера сесть.

— Чем могу быть полезен?

— Я прилетел в Москву в связи с сообщением, появившимся в наших газетах.

Кревкер достал из внутреннего кармана солидный кожаный бумажник, вынул оттуда прямоугольную газетную вырезку и, развернув, протянул через стол.

Посол неторопливо поднес ее к глазам. Московский корреспондент одной солидной заграничной газеты в сенсационном духе расписывал историю царицынского врача Полынова, прожившего много лет в затерянном на Памире ущелье.

— Да, да, вспоминаю, — поднял глаза посол. — Об этом писалось и в русских газетах, по-моему, прошлой осенью. Но какое дело до всего этого нотариальной конторе братьев Даудсон?

— Уатсон, — корректно поправил посетитель.

— Простите, мистер...

— Кревкер.

— Могу я поинтересоваться, чем вызван ваш приезд в Россию?

Доверенный конторы, видимо, ожидал этого вопроса. Бесстрастным голосом ответил:

— Вот уже 30 лет нотариальная контора братьев Уатсон безуспешно разыскивает наследников нашего клиента, русского эмигранта, в прошлом царицынского обувного фабриканта и купца первой гильдии Афанасия Терентьевича Сердюкова, завещавшего все свое состояние единственной дочери Марии Афанасьевне Сердюковой, а в случае ее смерти — мужу Сердюковой — Александру Ивановичу Полынову или их детям.

— Понимаю. Значит, вы предполагаете, что Полынов, о котором сообщают газеты, и есть разыскиваемый вами наследник?

— Некоторые данные сходятся, но моя обязанность в этом удостовериться и, если не окажется других претендентов, ввести его в законные права.

Посол снял очки, медленно стал протирать их.

— И большое наследство? — близоруко прищурив глаза, поинтересовался он.

— Мистер Сердюков заблаговременно, еще до революции, перевел значительную часть своего состояния в заграничные банки. Удачно приобретя после эмиграции алмазные копи и земли в Южной Африке, он, кроме того, обладал ко дню смерти одним миллионом шестьюстами тысячами долларов, положенными в государственный банк на проценты.

— Так, — холодно констатировал хозяин кабинета. — А у нас что, нет никого, кто бы претендовал на это наследство?

— Жена мистера Сердюкова умерла еще в двадцатых годах, других близких у него не было, а волю покойного я уже имел честь вам сообщить.

Посол устало улыбнулся.

— Между прочим, вы ставите мистера Полынова в весьма затруднительное положение. Ведь он будет миллионером, а это в России не очень почетно.

Кревкер пожал плечами, словно желая подчеркнуть, что это уже не его забота, и заметил:

— Если мистер Полынов окажется законным наследником, он вправе распоряжаться деньгами и имуществом покойного, как ему заблагорассудится... А если нет...

Посол поднял голову:

— А если нет?

— Тогда, согласно воле клиента, в 1965 году все наследство будет передано русскому правительству.

— Надеюсь, не советскому? — иронически улыбнулся посол.

— По всей вероятности, мистер Сердюков не верил в прочность коммунистического режима и надеялся, что к 1965 году в России будет восстановлен прежний строй. Но в завещании никакой оговорки на этот счет не имеется, а только сказано, что все движимое и недвижимое имущество, ценные бумаги и капиталы передаются русскому правительству.

— О, это будет весьма неприятно. Не правда ли? — с той же иронией проговорил посол.

— К сожалению, тут мы бессильны что-нибудь сделать.

— Конечно, многое может измениться в мире... Но боюсь, что режим свободного предпринимательства в России и к 1965 году не наступит. Можете поверить мне, я как-будто неплохо знаю эту страну... Впрочем, это частное замечание... Так чем я могу вам помочь?

— Нотариальная контора братьев Уатсон обращается с просьбой помочь разыскать мистера Полынова и для переговоров с ним выделить переводчика, услуги которого, разумеется, будут оплачены за счет законного наследника.

— Хорошо... Такая помощь вам будет оказана.

Посол хотел подняться, считая разговор оконченным.

Но в это время в кабинет вошла секретарша, женщина уже в годах, с гривой крашеных волос. Бесшумно проскользнув к столу, она передала послу телеграмму.

— Извините, просили немедленно вам вручить.

— Благодарю... Вы свободны...

Сообщение было из министерства иностранных дел и имело прямое отношение к находящемуся в комнате гостю.

В нем говорилось: