Ползи! (СИ)

— Роб, я, кажется, заболел, помоги мне, надо вернуться в деревню…

— Нет, Дан, ты вовсе не болен. — Роб подошел и присел рядом со мной на корточки. — Ты попросту… как ты сказал? Немеешь — вот.

— Что? О чем ты? — Я попытался протянуть ему руку, но та не повиновалась, а Роб не спешил помочь мне.

— Ты ведь не мог догадаться, Дан, что книга о травах не напрасно лежит у меня дома, верно? Ты не мог догадаться, что я не просто мамке травки от простуды таскал в детстве, а вдоль и поперек изучил и выучил эту книгу, запомнил в ней почти каждое растение. И, разумеется, ты не мог догадаться, Дан, что мне знакома трава, ядовитый сок которой парализует человека. И знаешь, что самое приятное? Эта чудесная травка растет в этом лесу! — Роб премерзко расхохотался.

— Ну ты и ублюдок, — выплюнул я в него слова. — Ли не простит тебя за это.

— Ли? — вновь расхохотался он. — О, само собой, ты не мог догадаться, Дан, что моя сестрица знает все об этом плане, более того — она помогала мне придумывать его! Ты же не мог догадаться, Дан, что мы с сестрой — лучшие друзья с детства, верно? И что мы все делали вместе и всегда были заодно.

— Не верю тебе. Она же собралась за меня… замуж… — Мне стало тяжело говорить.

Знаете, будто горло и рот замораживает, как после обезболивающего в кабинете у стоматолога.

— Да брось ты, Дан. Не будь таким наивным. Нам надо было втереться к тебе в доверие. И скажи — ведь удалось ведь, а? Ты там в своих жалких фантазиях уже десятерых детей моей сестре наделал, наверное, а? — В сотый раз расхохотался гад.

— Анвар все… узнает… тебе это… с рук не… не сойдет…

— Неужто ты думаешь, что я настолько глуп, что оставлю следы? Погоди, ты еще не весь мой великолепный план увидел. Так узри же его!

Роб поднялся, вытащил из мешка другую флягу, открыл и принялся кропить меня из нее каплями… нет, чтоб его, только не это!

— Не делай этого, Роб… не делай! — попытался заорать я, но с губ сорвался лишь слабый шепот.

Паралич постепенно добрался до каждой частички моего тела и почти целиком — до лица.

— Спокойно, Дан, спокойно, — сказал Роб, продолжая поливать меня алыми каплями. — Ты не умрешь от паралича — в этом вся проблема. Действие травы как раз приблизительно к рассвету пройдет, но к тому времени от тебя одни кости останутся.

Ублюдок закончил меня поливать и убрал флягу в мешок.

— Ну, мне пора, Дан. И еще хотел тебе сказать: каждый раз, когда ты называл меня братом или другом — я жаждал вцепиться тебе в горло. — Глаза парня горели ненавистью.

— Неужели все… из-за… моей соседки…? — с огромным усилием выговорил я.

— Что ты, — отмахнулся он, на секунду ненависть в глазах сменилась насмешкой. — Мне нет дела до этой шалавы. Но я не люблю, когда меня унижают, Дан, а ты меня унизил. Так получи же по заслугам. А мне пора. Смотри, не уходи отсюда никуда, — он шутливо погрозил пальцем и рассмеялся собственной шутке, — а то зверь останется без ужина.

Роб бросил на меня последний насмешливо-уничтожающий взгляд и отправился домой — в тепло, в уют, в безопасность. Лгать, что все хорошо, что Дан сидит в безопасной хижине.

Глава 11. Пляски со смертью возобновляются

Ох, как же мне было хреново! Проклятье, мне еще, кажется, никогда в жизни не бывало столь хреново!

Нет, не от боли — боли попросту не было. Вообще ничего не было — и в этом была громадная, просто колоссальная проблема! Катастрофа! Я не чувствовал ни тела, ни лица — совсем.

Когда увидел, что по руке ползет паук, я пришел в бешенство. Нет, маленьких паучков я, конечно, не боялся. Но после встречи в собственной иллюзии, насланной Перстом, с этими тварями, мне они стали еще менее симпатичны, чем раньше. Но злило меня то, что я хотел, но не мог шевельнуть рукой, чтобы сбросить гада! Вот ведь засада какая — потерять власть над собственной тушкой! Я даже когда бухал в хламину, таким овощем себя не чувствовал.

Не знаю, сколько я уже лежал парализованный на земле. Два часа, три, пять — время растягивалось в века. Я ожидал появления алоуша или волков каждую гребанную секунду, что пробыл в таком состоянии! Каждую гребанную секунду я содрогался от панического ужаса, когда слышал какой-нибудь шорох. Хорошо, что я хотя бы других чувств восприятия не потерял — только осязание.

Весь вечер я провел, изнемогая от страха и ужаса. Фоном проносились негодующие мысли о Робе и его вероломной сестрице, в которую я почти втрескался. Хорошо еще, что не успел! Какой же я наивный и доверчивый дурак! Как можно было повестись на их игру?

Мне никогда не понять, как такие, как они, потом живут с подобным. Хорошо, наверное, живут. Я бы вряд ли смог. Впрочем… живу же я с осознанием того, что мог предотвратить взрыв в пещерах, мог спасти Маха и Магрит… но не сделал этого. Не успел, не смог… но это мало меня утешает.

Лес накрыла глубокая, темная ночь. Это добавило еще больше жути к зловещей атмосфере, царившей вокруг.