Ползла по небу черепаха

Мысленно Наташа продолжала говорить. Оля боялась родителей, боялась осуждения соседей, поэтому молчала о беременности. Невозможно объяснить, на что она рассчитывала, но если бы родители поддержали ее, не стала бы рожать в сарае и выбрасывать ребенка в ржавое ведро. Она бы родила, а потом отдала его Наташе. Так уже было. Не нужно изобретать ничего нового и глупо ожидать от Оли, что у нее проснутся материнские чувства. Какая разница – Харитоновы или Наташа – у ребенка все равно не было бы матери. Эти мысли требовали широкого рассмотрения. Цепочка событий, от одного к другому. Если бы Оля не отказалась от учебы в университете, то мама не стала бы пить. А если бы она не стала пить, то никогда не позволила своей дочери спутаться с таксистом, у которого криминальная репутация. Одна неприятность влечет за собой другую. И, может быть, Оля была в чем-то права, когда говорила, что авария, которая произошла с Бондаревым, испортила ей жизнь. Получается, что в начале этого адского пути стоит пьяный водитель, который сшиб Бондарева на пешеходном переходе. А может, утро того дня, когда Владимир собрался за чем-то в город? Если бы он туда не поехал, то никто бы его не сшиб! Но все деревенские жители каждый день ездят в город, кто в больницу, кто в магазины, кто на работу… И все-таки! Где начало трагической цепочки? И как-то влияет на эти события подлость характера Оли? Отчего возникла эта подлость, присутствовала ли она раньше или появилась от стресса и боли?

Наташа отрицала проблемы, о которых говорила сестра. По ней, они были преувеличены, вилами написаны на воде, от нежелания бороться за свое счастье. Но вдруг это судьба? И было все предрешено? Об этом постоянно говорила мама.

Они несколько минут сидели молча, потом Влад предложил еще выпить пива. Наташа согласилась. Настроение было подходящее. В ближайшем магазине купили несколько банок и чипсы. Затем вернулись на прежнюю скамейку.

– Я никогда не думал, что Люда напишет вам, попытается наладить контакт, – продолжал Влад, будто они никуда не уходили. – Я был категорически против. Но она твердила, что нельзя мальчика лишать брата и сестры. Дети и так несчастны. Я до сих пор злюсь, когда вспоминаю об этом. Она не стала советоваться, просто сделала все сама.

Наташа кивнула. Не нужно было сближаться, ни к чему хорошему это не привело.

– Но я понимаю, что вы не могли принимать решения за Ольгу. Вы не отвечали за ее поступки. Люда всегда восхищалась тобой, Наташка, потому что ты взяла на себя обязанность по воспитанию детей. Но я не мог восхищаться. Я не желал вам зла, но не хотел иметь с вами ничего общего.

– Да, наше знакомство оказалось ошибкой, – согласилась Наташа, закрывая рот ладонью и икая.

– Теперь ты согласна со мной? – обрадовался он.

– Да, теперь согласна.

Она задумалась над тем, для чего он приехал? Не привез никаких подарков детям, да и не интересуется ими совсем. Значит, причина в чем-то другом. Наташа уже не сомневалась, что причина есть. Ей трудно было определить Влада, хотя она знала его непримиримый характер. Разговаривает с ней вполне доброжелательно, агрессии не проявляет.

Она давно не пила столько алкоголя, наверное, со дня своего выпускного. Но ей было приятно свое ощущение легкости и смелости. Захотелось пожаловаться на судьбу, высказать свои страхи.

– Как мне тяжело управляться с детьми, ты не представляешь! Родители мало принимают участия, только продукты привозят. А остальное все на мне, на мне! Мне страшно, что я не справлюсь, не смогу! Понимаешь?

– Ты не должна так говорить.

– Почему не должна?

– Кто, если не ты?

– Пусть кто угодно, только не я!

– Так сдай их в детский дом, как сделала это твоя сестра!

Она отрицательно покачала головой.

– Это не выход.

– Согласен. Временная слабость. Пройдет. Надо пересилить страх.

– Я стараюсь.

– Мне не понять вашу семью. Никого из вас, – вдруг сказал он, блеснув пьяными глазами, отхлебывая из очередной банки пиво. – Для вас дети – обуза! Балласт, который вы пытаетесь сбросить. А мы с женой десять лет прожили, так хотели детей. Людка лечилась, но все без толку. Тогда мы решились на усыновление. Признаюсь, далось это решение мне нелегко. Я тогда сильно сомневался, переживал, что не смогу воспитать чужого ребенка. Но Люда меня убедила. Она умела убеждать. Чужого ребенка нет, есть наш ребенок.

– А почему ты ее бросил?

– Я не бросил! – удивленно посмотрел на нее он. – Просто так вышло.

– Это мы виноваты, да? Тебе неприятно было, когда мы появились в вашей жизни.

– Возможно, это послужило началом.

– А это не слабость?

– Нет, – резко отрезал он.

– А если бы Арсений не погиб?

– Но он погиб! Нет смысла говорить о невозможном.