Ползучий дом

— Это правда. Ладно, черт с вами, перебирайтесь работать вниз. Днем там, вроде бы, тихо. Но ночевать все-таки наверх. Чтобы не пришлось ставить периметр вокруг вас персонально, против дюжины беспокойных мужиков.

— Спасибо за проявленное великодушие, — Сэнди чуть заметно улыбнулась.

— Ну — мир?

Улыбнулась уже по-настоящему:

— Мир. Сергей, извините за грубость, это я сгоряча. Вы — хороший человек. Интеллигентный.

— Да? Я подозревал что-то такое.

— Это — бравада, или для вас Карен Арамов действительно пустое место?

— Кажется, я это имя где-то слышал.

— Вы — неандерталец.

(Сказано почти ласково, с улыбкой. Как мало некоторым нужно для счастья).

— Неандерталец, точно.

Пока эти двое сочетают производственную драму с романтической комедией — краткий экскурс в область прекрасного. Вы же не знаете, что такое «образный синтез»? Откуда вам знать, это очень древнее искусство. Где-то в начале третьего тысячелетия возникло и существовало несколько веков. Потом исчезло. Ничего не поделаешь, культура неуклонно вырождается.

Короче, вы не в курсе. Я расскажу.

Некий маэстро (а хоть бы и наш Арамов) собирает воедино музыку, арт, смэл-арт, тактильный и вкусовой комплекс. Добавляет к этому делу сюжет (не очень сложный, дабы не отвлекать зрителя от наслаждения) и создает композицию. Грубо говоря, виртуалка. Но — не примитивная виртуалка, где от вас требуется зачморить команду неумолимых бесчеловечных хомячков или трахнуть сексапильного резинового червя с планеты Гейша. Нет. Синтез ориентирован на высокое искусство. Здесь вам не просто рисованные персонажи плюс сценарий плюс ваш собственный адреналин с гормонами. Здесь массированная атака на все органы чувств сразу. Присутствовать, участвовать — и при этом слышать, видеть, обонять, ощущать. Не то, что вздумается, а тщательно подобранные и подогнанные друг к другу компоненты. Это вам не какая-нибудь грубая комбинация сущностей, вроде трейлера на гусеницах или бифштекса в компоте.

Появилась свободная минутка — присядьте, наденьте на голову обруч, выберите из коллекции нужный ролик — и наслаждайтесь играми очаровательных саблезубых кошек меж инкрустированных черным жемчугом руин Пентагона… простите, Стоунхенджа, в то же время ощущая кожей ласковый средиземноморский бриз, обонянием — исходящий от кошек аромат фиалок, а на языке — вкус изысканного томатного пива с планеты Гурман. Под утонченную музыку древнего жанра, известного историкам искусства под изящным названием Pop.Sn’a.

И совершенно неважно, что на самом деле вы находитесь на эклектичной кухне (тоже, конечно, руины, но далекие от романтики). Не в приятном обществе гламурных кошек, а в нудной компании драного мартовского кота из стройтреста. Что вместо божественной Pop.Sni здесь слышно дребезжание неотлаженного пищевого автомата, и воняет отнюдь не фиалками, а тухлятиной, поскольку бак утилизации уже несколько дней как засорился…

— …Ну вас, Сергей! — Сэнди опомнилась, метнулась к микроволновке. — Вы со своими кошками мне все бифштексы в компоте распугали.

— Отпустите их на волю, все равно жрать невозможно, в автомате возьмем.

— Ошибаетесь, сегодня возможно. Мне здешние наладчики рецепт подсказали.

— Нашли у кого учиться.

…Да, я в курсе, что средиземноморский бриз дует совсем в другом месте нашей древней планеты (кстати, никогда не производившей приличного томатного пива). Я газеты читаю. Какая разница, где он там дует на самом деле? У саблезубых кошек не может быть фиалковый запах? Откуда вы знаете, вы их нюхали? Прямо таки на руинах этого… как его? Слушайте, перестаньте ломать кайф. Так можно договориться до того, что легендарные герои прошлого посещали уборную, как самые обычные люди. Где, на хрен, романтика, с таким отношением к прекрасному? Вы нам, блин, весь гламур к справочникам сведете. Кому она нужна, ваша достоверность? Всякий культурный человек положит на нее болт, а вы не хочете — не ложьте, что ж я тут могу поделать.

— …Все, довольно. Шеф! Уберите ваши руки и уберитесь вон. Иначе саблезубую кошку я вам гарантирую. Без фиалок, как просили.

— Понял. Ну что, группу сопровождения прислать?

Вопреки ожиданиям, Сэнди отнюдь не прыгала от счастья, вернувшись на стройку. Напротив, весь вечер сидела в сторонке, грустная и задумчивая. Несмотря на то, что драгоценное маэстро со своим любимым вездеходом непрерывно крутилось вокруг лагеря. Прямо скажем: любовь — штука недобрая и неразборчивая. Возможен и такой козел… простите, объект, как в нашем клиническом случае.

* * *

А наутро разверзлись хляби. Дождь лил семь дней и ночей, ковчег достраивался в процессе заплыва, и не было голубя для поисков земли обетованной… но это я вперед забегаю.

Степь. Возле хребта внутренним чутьем угадывается наполовину собранная платформа, а здесь, в чистом поле — одинокая фигурка, закутанная в плащ.

— Сэнди! И нужен вам был этот дантов ад?

(О как. Мы еще и не такие слова знаем. Куда, блин, денешься, если ты — интеллигентный неандерталец.)

— Другие-то терпят.

— Другие по необходимости терпят, а вы?

— Из солидарности.