Ползущие в ночи

- Ничего подобного. Мы нашли грязные следы в гостиной. Входная дверь распахнулась на ветру. На ней был грязный отпечаток руки. Но эти отпечатки... ну, я бы не сказал, что это были человеческие ноги или руки. - Годфри выглядел расстроенным. - Я заставил Бакнера повторить все раз десять. Я спросил его, почему он не пошел туда, ведь фермеры обычно помогают друг другу и все такое. И знаешь, что он мне сказал? Он сказал, что не высовывается наружу после наступления темноты после того, что там произошло. Сказал, что всегда запирает двери и окна и спит с двенадцатым калибром на коленях.

- Что ты сделал?

- Я ничего не мог поделать. Совсем. Неделю спустя опустел еще один дом во Французской деревне, и никто не понимал, почему. Снова эти странные отпечатки. В течение следующего месяца глубокой ночью пропали еще две семьи. Никаких криков, на этот раз ничего. Помимо этого грязного следа, единственное, что оставалось неизменным, это то, что во всех случаях были явные признаки недавнего присутствия – кровати, на которых спали, кофе в кружках, сигареты в пепельницах. В одном доме был включен душ, как будто кто-то вышел за куском мыла. Затем, так же как все началось, все прекратилось. К тому времени люди были очень напуганы. Те, что остались, съехали. Только Бакнер остался... совсем один в этом городе-призраке. И однажды ночью он тоже пропал без вести.

- Что случилось? - спросил Хайдер.

- Никто не знает. Следствие в той или иной форме продолжалось годами, но, в конце концов, мы его закрыли. Нам не за что было зацепиться. Но это еще не конец. Примерно через два месяца после того, как город опустел, электрик по общественным работам в Хеймаркете спустился в канализацию, где проходили магистральные сети, и кое-что нашел. Это был неполный скелет собаки с цепью, все еще прикрепленной к ошейнику. На нем была бирка, и останки идентифицировали как пропавшего пса из той первой семьи. Парни из государственной криминалистической лаборатории осмотрели останки и пришли к выводу, что собака была съедена и умерла где-то во время процесса. На костях были следы зубов, отсутствовал костный мозг. Они так и не определили, что это за животное. До сих пор. Конечно, то, что я вам рассказываю, не попало ни в одну газету. Некоторое время спустя два мальчика гуляли по отрогу Центрального Висконсина в лесу Пиджен-Ривер примерно в двух милях отсюда и нашли кость. Они думали, что это часть скелета медведя или оленя. В конце концов, полиция разобралась, что это за кость. Криминалистическая лаборатория сообщила, что это бедренная кость человека.

Хайдер беспокойно сглотнул.

- Она была...

- Обглодана? Я не знаю. И не хочу знать.

Кенни стоял в затхлом мраке, медленно вытаскивая сигарету.

- Так с чем мы имеем дело здесь, шериф? Давай вытащим руки из задницы и займемся этим – что это, черт возьми?

Но Годфри только пожал плечами.

- Кто знает? Все, что я хочу сказать, это то, что у этого места есть история, Кенни, плохая история, и здесь что-то происходит, и иногда разум не выдерживает и только запутывается еще сильнее. Это один из тех темных уголков мира, о котором можно услышать в местных страшилках, место, где все искажено, все неправильно. Это место слишком долго было похоже на рак, и, возможно, мы боялись трогать его из-за страха, что он распространится. Что ж, теперь это уже не имеет значения. У нас нет выбора. Но ты парень с ножом, и, брат, ты можешь его вырезать. Потому что, как только ты начнешь вскрывать этот уродливый нарыв, я не завидую тому, что ты можешь обнаружить. Некоторые бревна, Лу, их просто нельзя было переворачивать.

14

У Кенни, конечно, было много вопросов, и он не был достаточно деликатен, чтобы оставить их при себе, но ни Годфри, ни Хайдер ничего не могли ему ответить. Они запрыгнули в машину шерифа и проехали примерно милю по дороге мимо нескольких заброшенных ферм и ветхих построек, пока не нашли небольшой фермерский дом со струйкой дыма, идущей из трубы.

Поднявшись на полуразрушенное крыльцо, стонавшее и скрипевшее, они постучали в дверь, которая затряслась и задрожала от ударов. Рубероид трепыхался на ветру. В небе жалобно каркала ворона. Дверь, наконец, приоткрылась, а затем резко раскрылась, как будто по ней ударили ногой.

- Чего, во имя Христа, вам здесь надо? – услышали они пронзительный, скрипучий старушечий голос.

Она не могла весить больше сотни фунтов, и, вероятно, ее вес был даже меньше. Несмотря на то, что она казалась хрупкой, как мешок с ветками, она была седой и крепкой, а ее лицо представляло собой щербатый лабиринт из морщин. В ее пожелтевших костлявых руках было ружье двенадцатого калибра почти такого же размера, как и она сама.

- Это частная собственность, вы, сукины дети, так что проваливайте сейчас же!

Годфри представился ей:

- Мисс Елена... это я, шериф.

Она нахмурилась, поправляя очки на переносице. Ружье опустилось примерно на дюйм.