Помаши мне на прощанье

Дорогая мисс Патерсон!

Мы счастливы узнать, что вы с такой готовностью согласились дать дом своей осиротевшей сводной сестре. Жизнь с любящей родственницей для ребенка всегда лучше, чем даже самое хорошее государственное учреждение.

Я посылаю ценные часы, которые носила ваша покойная мачеха, когда попала в больницу. Грейс в настоящее время слишком молода, чтобы доверить ей дорогую вещь, но уверена, что вы будете бережно хранить часы до того момента, когда она станет достаточно взрослой, чтобы их носить. Деньги, оставленные ей бабушкой по матери, будут, разумеется, надежно инвестированы, и когда Грейс достигнет двадцатипятилетия, как указано в завещании миссис Абигейл Харди, – на счету накопится достаточная сумма, чтобы обеспечить ей будущее.

Нам повезло, что сестра Энтони из местного дома Назарет, убежища для одиноких матерей с детьми, первого сентября едет в Лондон. Ей дали разрешение сопровождать Грейс до Лондона, а оттуда – в Дартфорд. Там она отдаст малышку в ваши заботливые руки. Не могу передать, как желала бы, чтобы каждому осиротевшему ребенку так повезло.

Майри Макфейл,

начальница приюта.

Грейс захватила письма и свечу и потихоньку пошла в спальню. Быстро разделась, натянула ночную сорочку, легла на маленькую кровать, приготовленную для нее миссис Бруэр, и задула свечу. Салли что-то неразборчиво пробормотала, и девушка насторожилась, боясь, что потревожила подругу. Но Салли продолжала спать.

А Грейс лежала без сна, пытаясь осознать прочитанное. Мать положили в больницу, где, как ни печально, она умерла. Такой простой ответ на вопрос, откуда у Меган взялись золотые часы… И она, Грейс, когда-то ехала в поезде с монахиней. Сестрой Энтони. Значит, она все правильно помнила.

Грейс свернулась тугим маленьким клубочком и прижала колени к груди. Она больше не вынесет. Не вынесет этих мыслей. Мама умерла в больнице Глазго, и, похоже, Грейс в этот момент была с ней. Но что она там делала? Нужно узнать все, что можно, о, как противно читать остальные письма! Лучше бы она их сожгла!

Наконец она заснула, думая о вопросах, на которые хотела бы получить ответы.

Конечно, она не намеревалась жечь письма.

Она взяла снимок матери и бабушки и сунула в портмоне, после чего почувствовала себя свободной наслаждаться рождественскими праздниками с самыми старыми и дорогими друзьями.

Сам по себе день Рождества даже с домашним обедом, включавшим вкусную ветчину, подарками, среди которых была искусно переделанная горчичная юбка для Грейс, был почти разрядкой напряжения, по сравнению с куда более волнующим сочельником. Флора и Фред Петри радовались письму от сына-матроса Фила. Его письма были так же редки, как письма от Сэма. И семья очень старалась терпеливо ждать. Не так-то легко отправить письмо, если служишь на корабле. Они часто обсуждали эту проблему, но так и не поняли, как может письмо с корабля, находящегося посреди океана, благополучно прибыть домой за тысячи миль оттуда. Но принимали это так, как принимали новые чудеса медицины и науки. Петри очень ждали Дейзи и жаждали услышать о друге, с которым она обедала в отеле «Дартфорд». Флора отчаянно хотела посмотреть на этого человека, так много значившего для дочери, потому что он был не только старше Дейзи, но еще и иностранцем. Флора злилась на себя, потому что не была готова протянуть дружескую руку ни неотразимому молодому аристократу Эдеру Максуэллу, которого Дейзи любила и потеряла, ни чехословацкому пилоту Томасу Сапенаку, с которым дочь встречала сочельник. Она хотела принять его со всем радушием, но имела так мало опыта общения с людьми вне своего маленького мирка. Сестра и друзья Дейзи, однако, были разочарованы тем, что она не хочет показать им своего друга. Но простили ее и собирались встретиться на полуночной службе.