Помереть не трудно (СИ)

— Ну, вот ты и распорядился, — грустно сказал Алекс. — Тебе была дана вечная жизнь — не просто так, заметь, а как признание твоего таланта, полёта твоей бессмертной души… Но ты отказался от неё. Не принял дар и тем самым погубил свою душу. А тело без души — всего лишь оболочка. Это даже убийством назвать нельзя: ведь ты убил себя сам, собственной рукою.

Неожиданно мертвец его отпустил. Толкнул вперёд, так, что Алексу пришлось пробежать пару шагов, чтобы не упасть.

— Всегда ценил тебя за честность, Сашук, — сказал он, вновь оказываясь возле меня. Кажется, приноровившись, я уже мог различать, как он двигается. — И тоже буду честен, — взяв меня за подбородок твёрдыми пальцами, он развернул мою голову к себе и заглянул в глаза. — Бедный Йорик, — сказал он и вновь захихикал.

— Насколько я помню, Гамлет разговаривал с черепом, — мягко поправил Алекс.

— Это несущественно, — отмахнулся мертвец. Рука, державшая мой подбородок, сжалась сильнее. — Миг — и я сверну шею твоей новой игрушке. И тогда его голова ничем не будет отличаться от черепа… Немного кожи и волос не сделают его более живым.

— Ты… Ты хочешь отомстить, Серёжа, и я тебя понимаю, — проговорил Алекс, делая шаг по направлению к нам. — Но мсти мне — ведь это я собирался убить тебя. И убил бы, не помешай мне тогда случай.

— Если ты ещё не понял, Сашук… — отвернув голову к шефу, судя по голосу, мертвец улыбнулся. — Я пришел убить вас обоих. Не важно, в каком порядке. Просто мне казалось, тебе будет приятно посмотреть на смерть питомца.

— Серёженька…

— Ещё одно слово — и я дам тебе полюбоваться на его голову. Отдельно от тела. Правда, тут станет ещё более грязно, — он брезгливо оглядел захарканный мною бетон. — Впрочем, я это переживу.

— Чего ты хочешь?

— Ничего, — пальцы его были всё так же тверды. Мой язык прилип к нёбу, в горле пересохло. Челюсть выламывало от боли. — Это просто моя прихоть. Конечно, я мог бы убить вас сразу, как только вы вошли. Но решил проявить вежливость. Поздороваться со старым знакомым. Думал, ты обрадуешься, увидев меня, — Алекс лишь шумно выдохнул. — Вот Володя меня не любит, — пожаловался он капризным голосом. — Выгнал из города, обещал убить, если увидит её раз… Но как я мог уйти? Я ведь люблю Москву. Я всегда жил в Москве…

— Ты не можешь ничего любить, — тихо сказал шеф. — У тебя нет души. Только память. И поведенческие инстинкты. А знаешь, что самое печальное, Серёженька? — пальцы на моей челюсти напряглись, я закрыл глаза… — Ты сам, своей собственной волей стал таким. Ты — пустая оболочка, насмешка над человеком. У тебя нет желаний, нет мыслей, нет никаких чувств.

— А вот тут ты ошибаешься, — забыв обо мне, мертвец неожиданно вскочил и бросился к Алексу. — У меня есть чувство. Я ненавижу всех вас! Ненавижу живых!..

Сергей протянул скрюченные руки к горлу шефа, но остановился в десяти сантиметрах. Прямо в лоб ему уставилось дуло огромного револьвера.

Убедившись, что мертвец понимает, что происходит, Алекс, не опуская оружия, сделал несколько шагов назад.

— Знаешь, Серёженька, — сказал он. — После того раза я поклялся себе, что при следующей встрече всажу тебе пулю прямо в лоб. Чтобы уж наверняка. Но вот ты стоишь передо мной, и я действительно могу выстрелить тебе в лоб — так, что затылок твой разлетится на мелкие осколки, прекращая твоё пустое, никчёмное бытиё. Но ты ведь не убил нас — хотя правильно заметил: мог сделать это в любой момент, когда мы не ждали. И если ты сейчас просто уйдёшь — я тоже не выстрелю. Уходи, Серёженька. Уезжай подальше, в Африку, например. Там зомби — обычное дело… Помнишь, ты мечтал побывать на Лимпопо?

Из глаз мертвеца выкатилась одинокая слезинка.

— Ты же знаешь: я больше не умею мечтать, — и он исчез. Только пыль взметнулась смерчиком на том месте, где он только что стоял.

Но через секунду он появился на том же месте. Я попытался подняться, но рука подломилась. Алекс стоял спокойно. Он уже опустил пистолет, и прекрасно понимал, что второй раз поднять его не успеет.

— Здесь нет того, кого вы ищете, — сказал мертвец. — Это ловушка. Ты теряешь хватку, Сашук.

— Скажи: он жив? Мальчишку ещё можно спасти?

— Да, — помедлив, ответил он. — Если поторопитесь.

И опять исчез.

Алекс подал мне руку. С опаской взяв его за ладонь, я понял, что не так уж у меня всё и болит… Кости больше не торчали из прорех в брюках, рука не была похожа на наполненную холодцом резиновую перчатку. Словом, я не чувствовал себя так, словно помираю. Просто — будто побывал в хорошей драке. А в следующий миг я напрягся.

— У нас гости, — только и успел сказать перед тем, как нас окружили.

Они выходили из-за автомобилей, из-за колонн, просто из густых теней — мёртвые вервольфы. Все они были в зверином обличье. Свалявшаяся шерсть, гноящиеся глаза, потемневшие от времени коричневые зубы… Под клочьями тусклой шерсти у некоторых угадывались голые рёбра — там, где разошлась ветхая от старости кожа.

Некоторые ещё могли рычать, другие издавали горлом лишь тихие шелестящие звуки — словно друг о друга тёрлись листы пергамента. По бетону скрежетали твёрдые когти.