Помереть не трудно (СИ)

— Преступный гений — знакомо тебе такое понятие? — Алекс потянулся, а потом ещё глубже погрузился в мягкое кресло. И я его понимаю: приятно рассуждать о злодее, когда твёрдо уверен, что он больше не причинит никому вреда… — Десять лет мы не могли не то, что приблизиться к нему, а и просто нащупать хоть одну ниточку. Не получалось — и всё тут. Утекал у нас меж пальцев, как вода… А поймать его нам удалось благодаря тебе. Случай. Везение. Судьба…

— Но причём здесь я?

— Последние пару лет о нём слышно ничего не было, — шеф выпустил ароматный клуб дыма и сделал глоток виски. — И мы не то, чтобы о нём забыли, а просто отложили в долгий ящик. Устали гоняться за Летучим Голландцем, если ты понимаешь, о чём я… А тут — это пустячное дело в «Семаргле». И позвали-то нас лишь потому, что Володя, как их куратор, был лицом заинтересованным. А значит — предвзятым.

— Но причём здесь я?

— Ооо, — рассмеялся Алекс. — Молодой, красивый, бессмертный… И очень, просто чертовски сильный маг. Он тебе элементарно позавидовал.

— Но никто не знал, что я маг. Я и до сих пор не уверен, что это так.

— Маг, маг, не сомневайся. Оковы тебя признали. Да и Скопин-Шуйский не слепой. Тоже увидел в тебе что-то… эдакое.

— Это когда он на автомобиле к нам подъезжал?

— Ну. Хотел посмотреть на тебя.

— А вы? Вы знали?

Алекс положил сигару и нахмурился.

— Подозревал, — сказал он наконец, сложив пальцы домиком перед лицом. — Ты помнишь, как мы с тобой встретились?

— На меня напал призрак бродячей собаки.

— Вот именно. Призрак. А ты его увидел. И даже попытался дать отпор… Честно говоря, будь ты обычным человеком, то и вреда никакого от призрака не ощутил бы. Так, лёгкую оторопь и щекотку в правом подреберье… Но он тебя почуял. Точнее, твой магический потенциал. Латентный в то время, разумеется.

— А вы, значит, тоже его почуяли? Потенциал?

— Наверное, — Алекс пожал плечами. — Будь ты обычным человеком, я бы просто помог тебе отряхнуться, вывел из подворотни, и — адьос амигос. Но чем-то ты мне понравился.

— Вот и Антигона говорила, что вы во мне что-то такое углядели, — вспомнил я свой первый день в «Петербургских тайнах»… Слушайте, так что со Спичкиным-то? Что он во мне нашел?

— То, чего никогда не было у него. Врождённый магический дар.

— Но он же клепал эти артефакты…

— Вот именно: клепал. Спичкин не маг. Он — механик. Ну знаешь: крыло летучей мыши, какашка младенца и менструальная кровь девственницы… взболтать, но не смешивать. Запечь в атаноре, процедить, осуществить возгонку эфира в полночь, на полнолуние, когда Юпитер смотрит на Марс. Очень может быть, что он владел древним гримуаром, из которого и черпал рецепты. В конце концов, некоторые книги из библиотеки Иоанна Грозного до сих пор не найдены… Впрочем, Шуйский выбьет из него правду. Он это умеет.

Я вспомнил холодные, прозрачные, как Северный Ледовитый океан, глаза великого князя, и поёжился. Не хотел бы я попасть к нему на допрос…

— Мы и поймать его столько времени не могли, потому что искали МАГА, — пояснил шеф. — Нам и в голову не могло прийти…

— Что он — обычный человек?

— Ну, не совсем обычный, — усмехнулся шеф. — На должность секретаря при Совете как-то же он пролез… Значит, какие-то способности у него были. И он был очень, очень осторожен.

— Но зачем он продавал артефакты? Жадность?

— Вряд ли. Скорее, тщеславие. Видеть, как целые города уходят под воду, и знать, что всё это — твоих рук дело. Для некоторых это, знаешь ли… Он никогда не действовал в Москве. Но увидев тебя — не утерпел. Первые покушения были проверкой.

— Я думал, что их устраивал Геннадий.

— С подачи Спичкина, разумеется. Как говорится: сошлись два одиночества. Два непризнанных гения, два изгоя, которых не могло признать их окружение. И тогда они решили изменить мир. Спичкин, я думаю, собирался занять место Скопина-Шуйского. С его талантами и капиталом «Семаргла» они действительно могли опрокинуть наш небольшой шарик вверх тормашками. Но помешал случай. Увидев тебя, Спичкин воспылал чистой, незамутнённой ненавистью. Ты новичок. Ты маг. Ты — стригой. По его скромному разумению — нежить, отброс, коему место в муфельной печи… И ты — вхож туда, куда ему путь заказан. На короткой ноге с людьми, которые на него и плюнуть побрезгуют.

— И Спичкин сорвался, — кивнул я. Что ж, такое можно понять…

— Скорее всего, «Гнев Везувия» был у него заготовлен заранее, для какой-то другой надобности, ибо артефакт такой разрушительной силы «вдруг» не состряпаешь. Слишком редкие и дорогостоящие ингредиенты, слишком кропотливая работа. И вот, когда с нами не смогла справится даже целая шайка вервольфов-отморозков — на склад компании их, разумеется, пустил Гена, — Спичкин задумал покончить с тобой шикарно. А заодно — и со мной, давним своим преследователем.

— Если б не этот артефакт, — задумчиво сказал я.

— Мы бы рано или поздно нашли Гену. Но скорее всего — мёртвым, ибо, как я говорил, Спичкин следов не оставлял.

— Поэтому вы усыпили его бдительность, якобы, найдя убийцу — Гордея Степного, и покарав его не отходя от кассы?