Помещик. Том 1. Сирота

— Что тот, как все уляжется, к нему в гости наведается. Да под пытками попытается выведать иные ухоронки.

— А они есть?

— Есть ли они или нет, ни мы, ни Агафон не ведаем. Судьбу Андрейки же это не изменит. После пыток тот его замучает и закопает где под кустом. Чтобы не донес.

— Понимаю, — кивнул воевода задумчиво.

— Теперь же, когда и ты, и я ведаем о том его страхе, гибель отрока ляжет тенью на Агафона, даже если тот сдержит свою алчность. Не так ли?

— Думаешь у него краска еще есть?

— Я не ведаю того. И никто не ведает. Но отрок сей весьма самостоятелен и умен не по годам. Пока отец его жив был — притворялся. Как и батя его. И они, мню, и дальше притворством жили бы, если бы не случилось горе и Андрейке не пришлось бы спасать свое положение.

— Ты хочешь, чтобы я поговорил с ним?

— Я не знаю… — покачал головой Афанасий. — Я боюсь его спугнуть. Он ведь может краску, ежели она у него еще имеется, взять и бежать. Даже если за ним придут — не так — то просто будет его поймать в лесу. А отрок сей, без всякого сомнения, готовится. И, как недруги отойдут, извлечет ухоронки да в бега.

— Далеко ли он убежит?

— Да к деду своему и убежит.

— Степан… — поморщился воевода, вспоминая колючего и жесткого мужчину.

— Оттого и не ведаю я как лучше поступить. Ежели он испугается, то… — развел руками Афанасий.

— А сам он еще что принесет?

— По весне верстать станут. А у него ни коня, ни брони. И денег, что Агафон ему заплатил, не хватит, чтобы их купить. Поэтому я мню — принесет.

— А если он уже у деда?

— Отрок сей жаждет получить отцовское поместье. Да и по Упе он пошел вверх, а не вниз. Лошадей же у него нет. Нешто ты полагаешь, что он такой дурной, что пешком побежать по лесам да весям? И товаров множество, что купил у Агафона рублей на десять, бросить?

— Хм… — задумчиво произнес воевода. И встав с лавки, прошелся по палате. Здесь, кроме них никого не был. И лишние уши не угрожали. Священник удачное время выбрал для беседы.

— Надо только Андрейке сообщить, что мы его поддержим, — продолжал Афанасий, — и чтобы он ничего не боялся. И по весне мы ждем, что он еще принесет что из тайников отцовских. Рассказать о том, какую пользу от краски его город получит. И попросить по весне не затягивать. Ибо поддержки ждут товарищи его будущие по делу ратному.

— Сам пойдешь?

— Сам. Со служкой сплаваю на недельке на лодке. Надо же проверить, каково состояние его духовное. Как епитимью исполняет.

— В сопровождение кого дать?

— А и давай. Кондрата Копыто давай. Он его ко мне тогда привел. И отцу его был верный друг. Вряд ли Андрейка его испужается.

[1] Не только выучки, но и оснащения. Переход к поместной системе уменьшил объем ресурсов, выделяемых на оснащение всадника, в четыре и более раз. Откатив уровень материального оснащения войск на пять веков — до уровня Святослава — Владимира Святого. Введение поместной системы позволило получить много войск, но их качество уже через полвека стало в плане выучки, оснащения и мотивации пробило дно, добравшись абсолютного минимума за всю историю Руси.

[2] Соломы у Андрейки под рукой не было, поэтому он ограничился тимофеевкой, вполне подходящей для этих целей.

Глава 8

1552 год, 2 августа, где — то на реке Шат

— Хозяин, — произнес Устинка, подходя. Там лодка.

Андрейка проследил за жестом своего холопа и напрягся.

Лодку, которую им выдал в аренду Агафон они вытащили на берег, оттащили в сторону и, поставив на бревна, укрыли ветками. Чтобы не на земле лежала. Иногда, конечно, использовали, но не часто. Ибо не до нее было. Так, несколько раз вдоль берега прошли на несколько километров в обе стороны от поместья. Изучая что к чему и где есть какие — нибудь интересные вещи. И все.

С воды или от берега лодку Агафона было не видно. Землянку с навесом — тоже. С того ракурса наблюдалось только пепелище старого дома отца. Однако лодка пристала и из нее выходили какие — то люди. У одного наблюдалась на боку сабля. Остальные двое вроде бы священники, но это не точно.

Радости от встречи гостей Андрейка не испытал ни малейшей.

— Берите топоры. Но не хватайтесь. Пусть на поясе повисят.

Топоры это были не боевые, а дельные. Но все равно — штука опасная в рукопашной. Что Устинка, что Егорка ими рубиться не умели. Но даже необученные юниты с каким — никаким топором всяко лучше безоружных. Хотя бы и для престижа. Считай вооруженная свита.

Сам Андрейка нацепил пояс с саблей. Лук и колчан брать не стал.

Снарядились, значит. И вышли встречать «гостей дорогих».

— Сын мой, — покачав головой, произнес Афанасий, кивнув на топоры холопов, — ты всех гостей так встречаешь?

— Время нынче беспокойные, — ничуть не смутившись, ответил Андрейка. — А ну как татары нагрянут? Или кто еще опаснее.

— Опаснее? — удивился Кондрат Кобыла.

— Разорена округа ныне вся. Разбойников, мню, будет много. Не от души черной, а от безысходности. Разных разбойников. И ратных людей, что семью голодающую накормить захотят. И селян, дошедших до отчаяния.