Помещик. Том 1. Сирота

А еще к этому, и без того, немаленькому «букету» нужно добавить повышенный шанс угореть. То есть, отравиться продуктами горения из — за повышенного содержания продуктов горения в воздухе помещения даже после проветривания. Что никак не улучшало условия обитания и не добавляло здоровья. Ведь получается, что человек, проживающий в помещении с таким отоплением страдает от пусть и слабого, но хронического отравления тем же угарным газом. А это уже влечет за собой снижение умственной и физической активности, появление отдышки, нарушения зрительного восприятия, повышения давления и дополнительные риски выкидыша или замершей беременности.

Красиво? Да не пересказать как.

В чем плюс? Ведь этот способ отопления использовали на протяжении многих веков.

Вся выгода в том, что даже еще в XVI веке конструкция подобных печей была очень простой. Настолько, что такой специальности как печник как правило и не требовалось. Прошелся. Собрал немного камней. Выложил из них примитивный очаг. И нормально. Нет камней? Так из глины можно слепить. Быстро выйдет из строя, правда, такой очаг. Ну да и леший с ним. Его ведь можно просто и легко поправить или даже сделать с нуля.

Конечно, встречались и более — менее продвинутые печи для обогрева по — черному[1]. Но все они не шли ни в какое сравнение даже с голландской печкой, что завез в Россию Петр. Знаменитая же русская печь так и вообще конструкт, зародившийся в конце XVIII века и оформившийся окончательно только к середине XIX века. И о ней в XVI веке даже слыхом не слыхивали.

Поэтому — то Афанасий и замер в сенях секунд на сорок, наблюдая за тем, как в печке горят дрова. И принюхиваясь. Огляделся. Глазами нащупал пару духовых окошек, который Андрейка все — таки сделал. Но для вентиляции помещения, а не отвода дыма. И, подивившись слабой задымленности, прошел в основную секцию.

Вход был смещен вправо, формируя вдоль стенки проход.

Слева от него стояли лежаки. Точно такие же, что и на улице. Три штуки. Достаточно свободно для того, чтобы к ним можно было подойти с любой стороны.

У дальней стены находился крепкий, но грубовато сделанный стеллаж. Просто жерди, связанные лыком. Полки же формировали уложенными на горизонтальные жерди тонкими колотыми дощечками. Стеллаж был завершен не до конца, но уже на треть заполнен всяким имуществом.

Тут же находился небольшой столик с табуреткой. И пустовало место под сундук. Вместо него там располагалась широкая лавка с наваленной на нее зимней одеждой.

Афанасий глянул на потолок. Он был перекрыт жердями, лежащими одна к одной. Обычной лещиной, связанной промеж себя лыком. На полу же лежали циновки из листьев камыша. В этот раз одинарные. Квадратными секциями. Стены землянки были также деревянными. Андрейка укладывал промеж парных столбов жерди. Не толстые. Но вполне достаточные, чтобы поддерживать земляную стенку от осыпания. Из — за чего создавалось впечатление определенного уюта и чистоты. Да и вообще — вроде землянка, а вроде и нет.

— Добре, добре… — покивал Кондрат Кобыла, что вошел следом и огляделся. — Батя бы тобой гордился. Но на будущее лето ставь сруб. Негоже поместному дворянину в землянке ютится. Она у тебя добрая. Но все одно — землянка.

— Если я пройду верстание, то обязательно поставлю. А я в это не сильно верю. Денег нет.

— Ты же, как сказывают, краску добрую продал.

— Уже растрындели?

— Уже вечером вся Тула о том знала, — усмехнулся Кондрат. — Сам Агафон помалкивал. А вот его слуги чесали языком, словно помелом.

— Оставьте нас, — мягко попросил Афанасий, обращаясь к своим спутникам и холопам Андрейки. — Мне нужно поговорить с отроком о спасении его души.

Наш герой кивнул Устинке с Егоркой и те подчинились, выйдя на улицу. За ними последовал и Кондрат. Служка же оставался при лодке на берегу.

— Сын мой, выполняешь ли ты епитимью?

— Тебе, отче, еще краска нужна?

— Кхм… — поперхнулся Афанасий от прямоты этого странного отрока. А то, что он странный — священник уже не сомневался. Вон как все не по — людски сделал. Словно иноземец какой.

— Да чего издали заходить? Говори, как есть.

— Не только Матери — церкви, но и городу она потребна.

— Вот даже как? А городу — то она как поможет?

— Агафон пообещал полсотни рублей в казну городскую положить с ее продажи. На эти деньги воевода зерна купит да поддержит поместных дворян, что оказались разорены от татар.

— Меня никто так поддерживать не спешил.

— Ты отрок еще. Саблю даже держать в руках не умеешь. Тебе предлагали дельное. Пойти в послужильцы да несколько лет в них походить. А потом уже и верстаться в поместные дворяне, коли пожелаешь. Землицу бы тебе выделили.

— Возможно и так. Но ты отче, не Агафон. А краску, мню, ежели я ее еще где найду, тебе надлежит отдать. Так? Как же это городу поможет?

— Тебе, сын мой, Мать — церковь за эту краску даст двадцать пять рублей. И в городскую казну пожертвует еще полсотни.

Андрейка задумался. Крепко задумался.