Помещицы из будущего

- Петр Дмитриевич, собственной персоной! Лошадь в мыле, так скакали! – ответил Захар, разворачиваясь обратно. – Видать приключилось чего!

Мы помчались к дому и, выйдя с черного двора, увидели, что Петр разговаривает с Головиным. Увидев нас, он вежливо поздоровался, но я видела озабоченность на их лицах.

- Что случилось?

- Ничего страшного, не волнуйтесь, Елизавета Алексеевна, - ответил муж, но я чувствовала: что-то не так.

- Не скрывайте от меня ничего. Я имею право знать, - твердо сказала я. – Петр, что случилось?

Молодой человек молчал, но Павел Михайлович ответил за него:

- Потоцкая написала жалобу, что якобы я непочтительно, в оскорбительной форме отзывался о государыне и ставил под сомнение ее действия.

- Но это ведь неправда! – воскликнула я, чувствуя, что именно это может закончиться не очень хорошо. За слишком серьезные нити начала дергать ненавистная Дарья Николаевна.

- Думаю, она представит доказательства в виде свидетелей, - сказал Петр. – Просто так Потоцкая не стала бы это делать.

- И что теперь? – Таня напряженно смотрела на мужчин. – Чего нам ожидать?

- Порицание действий государя, Наказами отнесено к преступлениям, которые подлежат наказанию, - ответил Головин. Он держался спокойно, но я видела, как сжались его кулаки.

- Павел Михайлович, но наказание за порицание более мягкое, чем за государственные преступления, - возразил Петр. – Это ведь не призывы к свержению власти. На такое она вряд ли пойдет, слишком уж непредсказуемы последствия. Я хотел предупредить вас. Отец тоже желает помочь, поэтому предложил, сегодня же оформить опеку над Софьей Алексеевной.

- Благодарю вас и вашего батюшку, - муж протянул ему руку, и молодой человек пожал ее. – Вы хорошие люди.

- Не стоит, я понимаю, что затеяла Потоцкая, и осуждаю ее за это. Пора бы обратить на нее внимание более высокопоставленных особ. Не простит она вам, что вы так унизительно обошлись с Александром, отхлестав его по мордам. Об этом судачат в каждой усадьбе. Позор, от которого вряд ли удастся отмыться. – Петр взглянул на меня, но тут же отвел взгляд, чтобы его не заметил Головин. – Мне пора. Батюшка соберет совет сегодня после трех часов пополудни. Всего доброго, Елизавета Алексеевна, Софья Алексеевна.

Парень откланялся и отбыл, а я подумала, что он тоже благородный человек. У него, несомненно, были чувства ко мне, но после того, как я отказала ему, молодой человек больше не лез со своими ухаживаниями.

- Что случилось на дуэли? – этот вопрос не давал мне покоя. – О каком унижении говорил Петр Дмитриевич?

- Не стал я в него стрелять, - нехотя ответил Головин. – Он был настолько жалок в своем страхе, что я обошелся парой оплеух. Но даже после этого он не посмел поднять на меня оружие.

Вот так дела… Подлец, да еще и самый последний трус… Я с ужасом представила, какими генами он мог наградить ребенка. Нет… главное правильно воспитать. А с таким отцом, как мой муж, ребёнок обязательно вырастет смелым и благородным человеком. В этом у меня не было никаких сомнений.

- Нужно собираться, - муж взял меня за руку. – Не переживайте, Лизонька, после сегодняшнего совета уже никто не посмеет лезть в нашу семью.

- Мне страшно за вас, - я всеми фибрами души ненавидела Потоцкую, которая,как грязь, прилипшая к подошве, волочилась за нами. – Пообещайте, что все будет хорошо.

- Не нужно бояться того, чего еще не произошло. Идите одевайтесь, - он легонько сжал мои пальцы и пошел к дому.

- Что ж… очередная битва на подходе, - со злостью произнесла Таня. – Галь, я ее точно придушу. Или в пруду утоплю.

Да уж…

Через час мы тряслись в коляске, не замечая прекрасных видов, пробегающих мимо. От дурных предчувствий у меня сжималось сердце, но что я могла поделать?

Барон Деркасов, отец Петра ждал нас. Они о чем-то поговорили с Головиным наедине, а потом его милость провел нас в зал заседаний. Там мы увидели Апехтина и еще с десяток дворян, состоявших в совете. Все прошло довольно быстро. Совет поинтересовался у Софьи, кого бы она хотела видеть в роли ее попечителя, после чего выдали нам бумагу. В ней значилось, что попечителем Засецкой Софьи Алексеевны до того как ей исполнится двадцать один год считать Головину Елизавету Алексеевну. Если до этого времени Софья выйдет замуж, попечительство аннулируется.

Мы долго обнимались, даже всплакнули на радостях. Хоть одна из целого вороха проблем была решена.

Но на этом все хорошие события закончились. Впереди нас ждали тяжелые времена.

Вернувшись домой, мы увидели испуганную дворню, столпившуюся возле дома, и людей в темной одежде, которые тут же взяли Головина под стражу. Не дав сказать мужу даже слова, его засунули в закрытый экипаж и увезли, оставив нас с Таней растерянно смотреть ему вслед.

- Беда… беда какая… - запричитала нянюшка, прижимая руки к груди. – Да что ж за напасть-то такая! О-о-й Боженьки!

Я же словно окаменела. Из моих глаз не выкатилось ни единой слезинки, они просто застыли от того холода, что проник в сердце.

Книга вторая "Возрождение" Глава 1