Поместье призраков

– Да что ты каркаешь, а?! – В голосе Паблито зазвучало раздражение. – Знает Феликс, что он делает! Поедет аккуратно, будет по сторонам смотреть! У него при себе вечно куча всякого противовампирного припасено, разные приспособления – и в кармане пиджака, и в бардачке, да и в пальто наверняка что-то сунул! Один тот штырь острый, серебряный чего стоит…

– Арбалетный болт, – тяжело вздохнул Дон Вито. – Ладно, понадеемся, что обойдется. Кстати, хочешь скажу, что я еще подумал?

– Ты же всё равно скажешь, хочу я того или нет!

– Так вот, насчет мальчика с этой его необыкновенно прекрасной кровью. Не могли его Феликсу подсунуть?

– В каком смысле? – Ворон даже клюв приоткрыл, забывая о ломтике банана.

– В прямом. Как искушение. Не совладает Феликс с собой, сорвется – и вся его новая жизнь закончится.

– Кто такое мог сделать? Петр с Павлом проверить решили, как он сам с собой справляется? Или упырятник?

– Скорее уж упырятник. Проще простого провернуть такое дело. Сорвался и будь как все, нечего выделяться.

Немного подумав, Паблито покачал головой:

– Думаю, ты преувеличиваешь и накручиваешь всякие ужасы там, где их нет. Может, в нынешние времена здоровый парень с хорошей кровью и редкость, но не так уж прям, чтобы с ума сойти и голову потерять. И если бы в упырятнике и впрямь созрел коварный план, вернее уж подсунуть Феликсу юную деву прекрасную и не показывать её при этом всем подряд как клиента агентства, раз всё равно дева должна сгинуть. А тут Феликсу усложнили искушение по полной программе – клиента агентства видела куча народа, и все знают, что он живет под боком у директора. При таких условиях прикончить Алекса всё равно что сделать это среди бела дня на улице в толпе людей. По мне, так Феликс не настолько слабовольный.

– А если страсть сильнее воли?

– Вито! Да что на тебя нашло? Вспомни, сколько лет, да нет— десятилетий, Феликс не пил крови из людей, а брал её в больницах и на станциях переливания крови? Я точно знаю, как всё было устроено, я сам с ним летал на эти станции! Феликса давно перестала развлекать охота перед едой с последующим избавлением от трупов! Пусть из бутылки пить кровь было нетак вкусно, как из человека, да ему и из человека не больно-то нравилось! Сам знаешь не хуже меня, что Феликс счастья никакого от этого всего не испытывал, а пить приходилось потому что иначе нельзя! Думаешь ему что, раньше людей с хорошей кровью не встречалось? Ещё как встречалось, мог позволить себе по праздникам, но он же этого не делал! Близок бывал, да, врать не буду, но останавливался всякий раз, хоть и ломало его страшно и плохо ему было, но останавливался. И заметь – тогда у него не было агентства и кучи зависимых от него сотрудников. Свобода, воля, кусай – не хочу! И ты считаешь, что сейчас, именно сейчас у Феликса должны отказать тормоза и он просто прикончит своего клиента потому, что тот слишком вкусненький? Это глупости, не хочу их слушать, я хочу есть!

– Приятного аппетита, – шумно вздохнул крыс и тоже направился к вазе с угощением.

Темнота зимней ночи стала наконец рассеиваться сизыми сумерками. Загородная трасса летела под колеса «Ауди S8» цвета Амулет. В полумраке салона руки водителя, лежащие на руле, источали едва заметное тусклое свечение, а рассеянный взгляд, устремленный в лобовое стекло, казалось, вовсе не следил за дорогой.

Перед глазами невольно пронеслась картина пятнадцатилетней давности: ночь, снег с дождем, пустая загородная трасса и автомобиль, врезавшийся в отбойник. Проезжавший мимо Феликс притормозил, заметив какое-то движение в салоне. Молодому мужчине за рулем и девушке на сидении рядом уже ничем нельзя было помочь, а вот дети на заднем сидении – маленькие девочки, от силы двухлетки, – совершенно не пострадали. Черноволосые, большеглазые, они напоминали перепуганных галчат…

Появился указатель «Троицкое-1», и машина свернула с трассы. Заснеженный поселок, погруженный в сизое рассветное «молоко», выглядел сонным, хотя во многих домах светились тёплые желтые окна. Светились они и в деревянном зеленом доме за дощатым забором, у калитки которого и остановилась «Ауди». Дверь дома отворилась, на крыльцо вышла старушка в накинутом поверх халата каракулевом полушубке.

– Феликс! – воскликнула она, торопливо спускаясь по ступеням. – Вот так радость! Навестил нас, сынок! А мы-то заждались уж, так заждались!

– Утро доброе, Мария Семёновна! – Закрыв машину, он подошел к калитке, которую уже торопливо открывала хозяйка.

Невысокая, полная, круглолицая женщина с растрепавшейся белой косой распахнула руки и обняла гостя, прижимаясь щекой к ткани пальто.

– Идемте, идемте скорее, не хватало вам простудиться. – Мужчина приобнял её за плечи и повел по двору, не забыв закрыть на щеколду калитку.

Деревянный дом встретил холодом. Пройдя в большую комнату, Феликс увидал хозяина, Василия Федоровича: сгорбленный, сухой старик в шерстяных штанах, фланелевой рубахе и кудлатой меховой жилетке возился с дровами возле печки, занимающей половину стены. Завидев гостя, старик бросил поленья на пол и пошел ему навстречу, приговаривая: