Поместье «Снигири»

– Ну, в Абрамцево и посейчас персики выращивают. Знаешь, какие там Савва Иванович сады развёл?

– Знаю, – она нетерпеливо отмахнулась. – И «Девочку с персиками» видела. Помоги дверь открыть!

Несмотря на то, что на обратном пути Андрей всё-таки поскользнулся и сел в ледяную лужу; что Лене за шиворот свалилась кучка мокрого снега; что внутри оранжереи гулял ветер, и невозможно было даже представить себе, где и какие росли розы – несмотря на всё это, напарники были чрезвычайно довольны. В кармане у Елены лежала коробочка, в разных отделениях которой были образцы земли из сада, из разных залов оранжереи, из дубовой рощи, куда они всё-таки добрались. Она намерена была как можно скорее, едва вернётся в Москву, отправиться в лабораторию и выяснить все характеристики этой почвы.

* * *

А тем временем в Москве…

Алексей Верещагин просмотрел список поручений, переданных ему магвестником, и усмехнулся: запертые в Снигирях работники агентства расставаний хотели многого. Текст завещания Натальи Константиновны, сведения о Левинсонах, ситуация в университете, разговор с княгиней Шаховской… Ну, предположим, информацию об адвокате и его семействе он уже нашёл, официальную и полуофициальную. Осталось дополнить тем, что в гильдейских вестниках не публикуют и в заголовки статей не выносят. Кое-что ему должны были прислать сегодня, а вот часть сведений, пожалуй, проще будет добыть гному.

И он пометил в блокноте: Вренн – Левинсон – финансы.

С текстом завещания всё просто: любой гражданин Царства Русь может явиться в справочный отдел государевой Общественной палаты и заказать сведения о завещании, браке, рождении, разводе или смерти другого такого же гражданина. Если не может придти лично, направляет письмо через канцелярию градоначальника там, где живёт. В таком случае, естественно, несколько дольше получается, но сведения гарантированно пришлют.

Это он сделает сам.

По дороге зайдёт в городскую стражу по Устретенской слободе, в Панкратьевский переулок, и задаст несколько вопросов секунд-майору Бахтину, начальнику следственного отдела. Возможно, это освободит его от необходимости самому ехать в университет или даст хоть какие-то данные по неуловимому Юрию Тороканову.

Набросав план, Алекс повеселел, потянулся в кресле и позвал:

– Аркадий?

– А? – откликнулся мужской голос с подоконника.

– Скажи мне, гном с нижнего этажа дома?

– Дома, хозяин. Сидит, пишет что-то в тетрадке.

– Можешь попросить его ко мне зайти?

Очевидно, просьба эта ответа не требовала, потому что домовой Аркадий Феофилактович не откликнулся. Минут через десять дверь приёмной распахнулась, и на пороге появилась коренастая фигура гнома.

– Звал? – спросил он без лишних церемоний.

– Здравствуй, Вренн. Садись. Чаю хочешь?

– Нет, спасибо, пил уже.

– Ты в курсе, что твоих компаньонов погода заперла в Снигирях?

– Да, – гном помрачнел. – Андрей сообщил. Дурное поручение, нечего было и браться…

Верещагин внутренне ухмыльнулся: Вренн был большим пессимистом, и всегда пророчил худший исход любому делу.

– Лена просила раздобыть сведения об одном из гостей. Вернее, о семейной паре.

– А я тут при чём?

– Нужна финансовая и банковская информация.

Вренн попыхтел в бороду, но никаких возражений на удивление не привёл, только спросил:

– Кто тебя интересует?

– Адвокат Лев Борисович Левинсон. И его жена Софья Яковлевна. А вообще вот список гостей, посмотри, может и ещё кто-то засветился в гномьих кланах.

– Попробую, – кивнул гном, и ушёл не прощаясь.

* * *

Городская стража по Устретенской слободе размещалась, как мы уже знаем, в Панкратьевском переулке, в двух шагах от шумной Сретенки. Они занимали неприметный особнячок в глубине двора, за коваными чугунными воротами. Пройдя в калитку, Алекс предъявил паспорт дежурному у входа, кивнул капралу с пышными седыми усами, словно бы без дела отирающемуся при входе и поднялся на третий этаж.

Кабинет Сергея Ивановича Бахтина находился в самом конце коридора, и окнами смотрел на рынок и Сухареву башню. Постучав, Алекс вошёл.

Секунд-майор разговаривал с кем-то по коммуникатору. Вернее, не разговаривал, а рычал, словно некстати разбуженный медведь, и лицо его налилось кровью, словно переспелый помидор.

– И прошу запомнить, моих офицеров наказывать, равно как и отчитывать, имею право только я! А в данном случае отчитать, а лучше выпороть, следовало бы вашего отпрыска! И я вас предупреждаю, что мной будет инициировано расследование в отношении его доходов, а равно времяпрепровождения. Всё! Честь имею.

И он отшвырнул коммуникатор.

– А, этот ты, – рыкнул, остывая. – Заходи.

– Кого это ты так… сурово?

– Да понимаешь, ребята наши задерживали одного торговца дурью. Ну, и само собой, всех, кто у того в доме находился, забрали для проверки. Один из этих юнцов тут же вызвал папочку, тот с собой поверенного приволок, ну, и началось. Руководил операцией капитан Рахимкулов, ты его знаешь. Папаша вызверился, позволил себе слова, в Царстве Русь к хождению запрещённые, типа «инородец» и «понаехал»… В общем, скандал.

– А что, папаша этот такая большая шишка?